Россия и Европа: история непонимания

Каковы так называемые ценности Запада? Индивидуализм, эгоизм, высокомерие, жесткая бесчеловечная конкурентная борьба, построенная на видовом отборе по принципу «выживает сильнейший», презрение к слабости и бедности, колониальные захваты и грабежи. Протестантская этика, сформировавшая в конечном счете звериный капитализм и теоретически оправдавшая расизм, нацизм и фашизм. Вот это и есть культурный код Запада. Мы этому хотим научиться и на этих «ценностях» воспитать молодежь? На Украине пошли по этому пути, и плачевный результат налицо.

Нам необходимо понять, что Россия – это не Запад и не Восток. Россия так велика и самобытна, что не нуждается в приобщении ни к западноевропейской, ни к азиатской моделям. Россия – это российская цивилизация. Неудивительно, что этого в свое время не заметил английский историк А. Д. Тойнби, хотя многое объясняет его тесное сотрудничество с британскими спецслужбами. Не заметил российскую цивилизацию и современный теоретик, и классификатор цивилизаций американский исследователь С. Хантингтон, сотрудничавший с Госдепом. Как известно, заказы надо отрабатывать. Формировать картину мира, где центр – Запад, а периферия – Россия и все остальные страны. Этакий политический расизм.

Единственной настоящей ценностью Запада, ресурсно нищего и истощенного, всегда было искусство убийства на расстоянии. От пулемета Максима до ядерного оружия. Запад всегда выживал за счет ограбления чужих территорий и поэтому развивал и развивает единственную технологию – вооружения, технологию убийства. Формулой выживания Запада была и остается непрекращающаяся экспансия – захват и закабаление народов и их богатств. Лакомым куском мировой политической карты, говоря словами 3. Бжезинского – «великой шахматной доски», является Россия, в какой бы форме политического устройства она ни существовала – царство, империя, Советский Союз или Российская Федерация. Россия – велика и богата. Спору нет, это так. Но надо развивать другие наукоемкие сферы и технологии. На Западе часто пишут о российской нефтяной игле, нефтегазовом проклятии, намекая на нашу зависимость от мировых цен на углеводороды. Но всем бы на Западе такое проклятие. Пишут от зависти к нашему богатству, выходят из себя от ненависти и злорадства. Мечтают прибрать Россию к рукам, внушая нам через информационные атаки, что во всем виновата российская политическая система: смените президента, поставьте марионетку – и конфронтации конец.

Ни в коем случае нельзя поддаваться на эти уловки. Судьба России без самостоятельного и суверенного лидера – та же, что была уготована блокадному Ленинграду: полное порабощение и уничтожение. Потеряем суверенитет – потеряем Россию.

Противостояние с Западом – не современная новация, ему уже тысяча лет. С 1054 года – великого раскола христианства мы стали Западу чужими, ценностными оппонентами, несогласными. А с несогласными на Западе, несмотря на так называемую демократию, разговор короткий: кто не с нами, тот против нас. Запад не настроен на диалог, на поиск компромисса. От псов-рыцарей тевтонского ордена до сенатора Маккейна и его клики. Запад продвигает только свое, единственно правильное мировоззрение.

А коли так, Россия не должна быть слабой, не должна плестись в прицепном вагоне. Мы должны сформировать свою мировую повестку, сценарий глобального развития мира, исходя из принципа «единства мира в его многообразии», а не в диктате одного сюзерена, где все остальные – раболепные вассалы.

Следует уяснить, что мы разные, иные, чем западноевропейцы. У нас разные исторические судьбы и уроки. Не могу не привести в связи с этим характерный пример этих отличий. В 90-е годы прошлого столетия мой коллега, сын ленинградского блокадника, побывал в Париже, где встретился с пожилой дамой, пережившей немецкую оккупацию в Париже. Он спросил ее: «Какие самые тяжелые лишения вы пережили при оккупации?» Парижанка надолго задумалась, а потом ответила: «Пожалуй, отсутствие зернового кофе, а молотый я не пью». Как говорится, комментарии здесь излишни.

Однако наши различия не закрывают и пути к сотрудничеству, но на расстоянии, без лобзаний и поцелуев. Прагматично, как они, кстати, и любят. Необходимо, чтобы они приняли наши правила игры, при этом не отказываясь от своих. В этом и состоит искусство политического компромисса.