Россия и Германия. Друзья или враги?

Убежденные германофилы (происхождение обязывало их быть таковыми, несмотря на всю свою безукоризненную верность русской монархии) Гирс и Ламздорф злорадствовали, предвкушая реакцию императора. Потомок старинного аристократического рода, восходящего к германскому рыцарю Отто фон Ламесторпе, русский граф Ламздорф, например, записал в своем дневнике: «Государь получит возможность убедиться, насколько опасно и неосторожно слишком тесно связываться с государствами без постоянного правительства, каковым является в настоящее время Франция».

Конвенция должна была вступить в силу после ее ратификации императором России и президентом Франции. Подготовить и представить ее текст полагалось министрам иностранных дел.

Александр III действительно не торопил Гирса с изучением конвенции, однако правительство Германии расстроило всю тонкую игру министра. Весной 1893 года Берлин начал очередную таможенную войну против России, а 3 августа рейхстаг принял новый военный закон, по которому вооруженные силы Германии численно вырастали уже до 4 млн. человек. Получив подробную информацию об этом от французского Генерального штаба, российский император рассердился и демонстративно сделал новый шаг к сближению с Францией. В Тулон была отправлена с ответным визитом русская военная эскадра.

Франция оказала нашим морякам настолько восторженный прием, что государь император оставил все сомнения. Он приказал Гирсу ускорить представление русско-французской конвенции и 14 декабря одобрил ее. Затем состоялся предусмотренный дипломатическим протоколом обмен письмами между Петербургом и Парижем. 23 декабря 1893 года конвенция официально вступила в действие. Русско-французский союз был оформлен.

Как и Тройственный союз, он создавался внешне оборонительным. По существу же оба являлись стратегическими аргументами в борьбе за сферы влияния. Договор Москвы и Парижа формально завершил ту перегруппировку сил, которая происходила в Европе после Берлинского конгресса 1878 года. Соотношение сил теперь во многом зависело от того, на чью сторону встанет Англия – самая развитая в экономическом отношении держава тогдашнего мира. Туманный Альбион сначала предпочитал оставаться вне блоков, продолжая свою традиционную политику «блестящей изоляции». Но нараставший из-за колониальных претензий друг к другу англогерманский антагонизм заставлял Лондон все определеннее склоняться к русско-французскому блоку. Так появится Антанта. Произойдет это в 1907 году.

Формальным предлогом для начала Великой войны послужил террористический акт. 28 июня 1914 года 19-летний боснийский серб, студент Гаврило Принцип, застрелил в Сараеве наследника австрийского престола эрцгерцога Франца Фердинанда. Тот приехал лично ознакомиться с вновь приобретенными территориями, но вместо этого получил несколько пуль от члена радикальной сербской националистической организации. В Вене и Берлине воспользовались удобным случаем для развязывания войны. Для начала обвинили во всем Сербию и выставили ультиматум, ключевым пунктом в котором значился допуск полиции Австро-Венгрии к проведению следствия. На размышления давалось 48 часов. Сербия объявила мобилизацию. Противник ответил тем же, сосредоточив войска в том числе и на границе с Россией.

Николай II объявляет о начале войны с Германией с балкона Зимнего дворца

Николай II отправил своему кузену Вильгельму II телеграмму с предложением решить австро-сербский вопрос на Гаагской конференции (в какой-то мере это всем известный сегодня суд). Ответа не последовало. Вместо него в германской армии были отменены все отпуска. Во Франции тут же объявили частичную мобилизацию. Россия, верная своим союзническим обязательствам, провела полную мобилизацию. Берлин выдвинул Петербургу ультиматум: прекратить призыв в армию или последует объявление войны.

Отсюда вытекает ряд важных вопросов к могучим интеллектуалам, пытающимся сегодня всех убедить в том, что можно было избежать подобного развития событий. Интересно, как вы себе это представляете? Предать славянский мир? Но как после этого Николай II будет выглядеть в глазах подданных империи, для которых идея панславизма давно стала догмой общественно-политической жизни? Согласимся – это невозможно. Тогда, быть может, отказаться от своих обязательств перед союзниками? Тоже не вариант. Все тогда хорошо понимали: Германия зарядила ружье вовсе не от скуки. И выдвигать ультиматум одной из ведущих европейских держав она решилась явно не от безделья. Выхода иного у нашей страны не было.