Россия и Германия - стравить ! (От Версаля Вильгельма к Версалю Вильсона)

- Я не могу согласиться с товарищем Ногиным. За все! этой комедией якобы социалистического съезда кроется самый реальный политический шаг германского империализма Тут не может быть и тени сомнения, что это предложение немецкого правительства, которое не делает таких шагов прямо и которому нужны услуги датских Плехановых, потому что на та кие услуги немецкие агенты не годятся. Положение Германии самое отчаянное, вести теперь эту войну - дело безнадежное. Вот почему немцы говорят, что готовы отдать почти всю добычу, ибо они все-таки стремятся при этом урвать кое-что...

Зал слушал внимательно, хотя не все лица выражали одобрение и понимание. Вроде бы речь о мире, а Ленин - против. Ленин же продолжал:

- Несомненно, что когда английские и французские социал-шовинисты сказали, что они не идут на конференцию, -они уже все знали: они пошли в свое министерство иностранных дел, и им там сказали: мы не хотим, чтобы вы туда шли... Вот почему, товарищи, я думаю, что нам эту комедию нужно разоблачать. Все эти съезды не что иное, как комедии, прикрывающие сделки за спиной народных масс...

Вот тебе и "пломбированный вагон"! Вот тебе и "немецкий шпион"! А ведь как удобно было бы укрыться за спиной Боргбьерга действительному агенту немцев...

Впоследствии отставные "социалистические" политики Февраля об истории с Боргбьергом вспоминать не любили, а если и вспоминали, то с явным намерением затемнить неприглядный для них эпизод.

Так, Владимир Бенедиктович Станкевич (точнее - Владас Станка), приват-доцент кафедры уголовного права Петербургского университета и лидер фракции трудовиков ("энэсов" -"народных социалистов"), покинувший Россию в 1919 году и с 1949 года живший в США, написал о Боргбьерге следующее: "Подлинное же мнение большинства германской социал-демократии привез представитель датских социалистов Боргбьерг. Он появился как-то таинственно, произнес небольшую (!? - С.К.) речь с явными недомолвками, потом на неделю куда-то стушевался. Потом появился опять и заявил, что может приблизительно изложить мнение германских социалистов. Но это мнение отнюдь не произвело впечатления ответного рукопожатия, а скорее, попытки спекульнуть на русской революции".

В общем, по Станкевичу, выходило, что приезжала, мол, какая-то мелкая подозрительная "шушера", которую никто (и особенно "трудовики" во главе со Станкевичем-Станкой) не воспринял всерьез. А ведь пятидесятилетний Боргбьерг к тому времени был уже двадцать лет депутатом датского парламента, главным редактором центрального органа партии - газеты "Социал-демократ". К Октябрю он отнесся враждебно, а в двадцатые и тридцатые годы занимал в королевском правительстве Дании посты министра социального обеспечения, а потом образования.

Поэтому Станкевич говорил тогда с ним "без дураков", прекрасно представляя себе все немалые фактические полномочия датчанина.

Английские, французские и бельгийские "социалисты большинства" от предложения Боргбьерга отказались, как и Ленин, но по другим причинам! Полностью подчинившись "работодателям", они уже напропалую сотрудничали с правительствами, а те, естественно, желали довести войну до пол ной победы над немцами.

Ведь США уже вламывались в Европу и были отлично подготовлены для того, чтобы быстро обеспечить победу...

Не поддержали германскую (а не датскую, скажем прямо) идею и немецкие левые социал-демократы Роза Люксембург и Карл Либкнехт, сидевшие тогда в тюрьме.

Итак, кайзеровская Германия и царская Россия были обречены как "справа", так и "слева". Собственно, они были обречены уже три года назад. Вильгельм это предвидел, Николай, несмотря на прямые предостережения Дурново, - нет.

Теперь, сделав свое дело, русский царизм ушел под давлением русской элиты, а элиту сметала стихия народного возмущения.

Пора было уходить и кайзеру, что и произошло осенью 1918 года. В наступающем хаосе Германия оказывалась во власти нескольких разнородных сил, общим у которых было только стремление к низвержению монархии. Одни стремились к этому во имя трудящихся, другие - во имя Капитала. Такое противостояние стало сутью жизни и в послереволюционной России.

Вот такая деталь. Весной 1917 года трудовики-энэсы и другие "социалисты" были готовы договариваться с прогерманским политическим курьером. Однако после того, как Октябрь отстранил их от власти, они начали изображать Германию (не имперскую Германию, а Германию как таковую) средоточием враждебности к России.

После заключения Брестского мира В. Барановский, В. Болдырев, А. Верховский, А. Гоц, И. Пораделов, А. Потресов, В. Розанов, В. Станкевич-Станка, В. Сурин и Н. Хенриксон издали в Петрограде сборник статей "Народ и армия".