Россия и Германия: вместе или порознь?

— Я еще не могу оценить многого, потому что приехал только вчера. Но я видел уже счастливые лица здоровых людей. Контраст по сравнению с 1920 годом поразительный.

Сталин поморщился и недовольно буркнул:

— Можно было б сделать и больше, если бы мы, большевики, были поумнее.

В Германии ко времени этой беседы уже более года во главе страны и народа стоял Адольф Гитлер. Но для того, чтобы это стало фактом социальной и политической жизни Германии, как фюреру, так и самим немцам пришлось проделать непростой путь длиной в десять лет, если считать от провалившегося «Пивного путча» 1923 года — первого действия Гитлера, сделавшего его национально известным.

Да, путь от пивного зала «Бюргербрайкелле» к Третьему рейху был хотя и непрост, но интересен. В Германии пусть иначе, чем в России, жизнь тоже начинала набирать новые обороты, закручивая какие-то тоже ранее небывалые процессы...

Глава 8 Германия: путь к Третьему рейху

Сталин ответил так Уэллсу не рисуясь. Он вообще был чужд рисовки и позы.

В СССР действительно можно было сделать и больше. Однако и так уже было сделано немало. Главное же — в нем было покончено с властью Капитала.

В Европе и в Германии она сохранилась. И рассчитывать на какие-либо реальные перспективы европейской революции не приходилось, в том числе и в Германии.

29 июня 1929 года уже больной Чичерин писал Сталину: «Ложная информация из Китая повела к нашим колоссальным ошибкам 1927 года... Механически пережевывающие заученные мнимореволюционные формулы тт. Ломинадзе, Фортус, Шацкин (все — троцкисты. — С.К.) и прочие комсомольцы этого факта не изменили.

Ложная информация из Германии принесет еще больший вред. Нет хуже несоответствия между тактикой и существующими силами... Генеральная стачка провалилась оглушительно. Выборы в саксонский ландтаг — полный неуспех для коммунистов, уменьшение поданных голосов. В Париже традиционная демонстрация на кладбище была неожиданно бледной.

Французские коммунальные выборы — топтанье на месте. В Англии из 22 миллионов поданных голосов оказалось коммунистических 50 тысяч, то есть ничто. Германская компартия сократилась с 500 тысяч до 100 тысяч.

И этому надо принести в жертву беспримерно колоссальный факт создания СССР, подрывать его положение, ежедневно портить отношения с Германией и врать об ее переориентировке, чтобы дать немножко больше агитационного материала т. Тельману?

Ставка на «нуль» — изумительно»...

В паре абзацев Чичерин обрисовал — если вдуматься — суть всей проблематики внешнеполитической деятельности СССР на ближайшее десятилетие.

На что делать ставку?

На германскую революцию, как этого добивались троцкисты?

Или на Германию как таковую, экономическое сотрудничество с которой обеспечивало бы СССР быстрейшую индустриализацию?

Так смотрели на дело Сталин и его соратники, поэтому Чичерин именно к Сталину и адресовался...

Под «враньем о переориентировке» Чичерин имел в виду те коминтерновско-«известинские» каверзы, которым охотно способствовал Литвинов.

Если верить «Известиям», то Германия была похожа на бочку с керосином — поднеси «коминтерновскую» спичку, и запылает.

Есть такой анекдот брежневской поры: «В «Правде» нет известий, а в «Известиях» нет правды». В тогдашней «Правде» известий хватало, но вот даже в тогдашних «Известиях» с правдой, во всяком случае о Германии, было туговато...

А что касается германских «резервов революционности», уважаемый читатель, то лучше всего нам будет обратиться к цифрам.

Выборы в рейхстаг в Веймарской Германии проходили в том же «рваном» темпе, в котором жили немцы в те непростые годы. Вот их хронология: 1919 год; 1920 год; потом май 1924 года и декабрь 1924 года; потом 1928 год, осень 1930 года, июль

1932 года и через три месяца, в ноябре 1932 года, выборы вновь. И наконец, парламентская выборная кампания весны

1933 года — уже при рейхсканцлере Гитлере.

Так как же все эти годы голосовала Германия? В советских послевоенных источниках об этом пишется скупо. Однако весьма внятный (хотя и не полностью) ответ на этот вопрос я нашел в книге Александра Абрамовича Галкина «Германский фашизм», изданной в 1988 году и аттестованной издателями как «главное пособие по истории германского фашизма».

Государственной доктриной рейха был не фашизм, а нацизм. Но Бог уж с ним. Важнее то, что цифр в книге Галкина хватает, хотя далеко не всегда они доказывают то, что стремился доказать сам Александр Абрамович.

Что ж, это одно из свойств исторической цифры — ее уломать сложнее, чем человека. А обойтись без нее — значит лишиться даже остатков «ученой» тоги. Так что спасибо А.А. Галкину за подробные сведения, частью которых мне хотелось бы поделиться с читателем.

Уж очень они, как мне кажется, интересны и даже увлекательны, потому что, вдумавшись в них, вдруг видишь совсем не тот облик Германии, который старательно выписывали для нас хрущевско-брежневские «историки ЦК КПСС»...

Так вот...