Россия и Япония: История военных конфликтов

"На полетной карте, изъятой у летчика Маеда (Маэда. - А.Ш.), с подбитого 11 апреля с.г. японского самолета, нанесены следующие выходы на нашу территорию... Летчик Маеда показал, что маршруты, выходящие на нашу территорию, якобы нанесены на случай военных действий..."

Показания японского пилота-нарушителя стали "детонатором" (но не единственным) для дальнейших событий на Дальнем Востоке. Уже через несколько дней после банального в общем-то пограничного инцидента (перед 41-м годом их было множество) в повышенную боевую готовность приводятся армейские и пограничные войска, Тихоокеанский флот советского Дальнего Востока.

Враждебность одной стороны к другой выражалась не только в постоянных нарушения советской сухопутной, морской и воздушной границы на Дальнем Востоке. Один из современных исследователей советско-японских отношений и геополитических проблем в Тихоокеанском бассейне В.П. Зимонин в своей книге "Регион в огне. Узловые проблемы войны на Тихом океане" приводит такой пример. Заместитель народного комиссара иностранных дел СССР Б.С. Стомоняков принял 8 июля 1938 года японского посла Мамору Сигэмицу и обратил его внимание на опасные действия японо-маньчжурской стороны, связанные с применением химического оружия.

В стенограмме беседы было записано:

"Стомоняков. - Я пользуюсь случаем, чтобы обратить внимание господина посла на следующие происшествия. 28 июня с.г. в Гродековском районе со стороны укрепленных высот на маньчжурской стороне стал поступать на советскую сторону и ясно ощущаться газ с запахом фиалок. У многих лиц на советской территории в результате появилось головокружение, и они были вынуждены одеть противогазы. В результате тщательно произведенного расследования был установлен факт пуска с маньчжурской территории нейтрального газа с концентрацией отравляющих веществ. Это является вторым случаем подобного рода. Господин посол, вероятно, помнит, что 20 января 1937 г., когда я имел честь быть принят к нему на обед, я, воспользовавшись таким случаем, сделал ему представление по поводу того, что тогда вблизи Благовещенска с японских самолетов были пущены на нашу территорию отравляющие газы".

После капитуляции Японии в 1945 году будет проведено специальное расследование о разработке и испытаниях японской стороной химического сверхсекретного оружия в Маньчжурии. Суд в Токио скажет об этом.

Еще до инцидента - воздушного нарушения государственной границы большой группой японских самолетов, когда был сбит летчик Маэда, советский полпред в Токио М.М. Славуцкий 5 февраля 1938 года в докладной записке на имя руководства Народного комиссариата по иностранным делам СССР писал:

"Суэцугу и Сугияма (милитаристски настроенные политические деятели. А.Ш.) в своих выступлениях как в печати, так и в парламенте... указывают, что они не думают, чтобы СССР сам решился начать (военный конфликт. А.Ш.), но что всякие возможности должны, мол, Японией учитываться, и потому, мол, нужно увеличивать армию и усиливать военное снабжение.

Среди иностранцев последнее время идут гадания - произойдет ли военное столкновение (Японии. - А.Ш.) с нами или нет. Гадания сами по себе довольно характерные..."

Сообщения из Токио в Москву носили тревожный характер. Тот же М.М. Славуцкий в докладной заместителю наркома иностранных дел Б.С. Стомонякову от 5 марта 1938 года писал:

"...Главное место японская военщина отводит нам. В своих за-просах (японские. - А.Ш.) депутаты, как Вам известно из ТАСС-ских телеграмм, говорят о неудовлетворительности японо-советскими отношениями; при этом некоторые прямо высказывают беспокойство, заявляя, что отношения с нами беспокоят деловые круги, но военщина запугивает их и ведет злобную кампанию против нас, организуя в парламенте агрессивного характера запросы, которые как Ивакура (является директором дока Кавасаки, что само собой говорит о его связи с военщиной. - М.М. Славуцкого) 22 февраля, касаясь наших отношений ("давление на концессии", рыболовный вопрос), заявляют о "необходимости не только дипломатических мер, но и с применением силы". Были и такого рода выступления, что противоречия между СССР и Японией неизбежны и что поэтому "необходимо усиление военной подготовки против СССР". Араки, прикрываясь демагогическими вывертами, выступил с очередной статьей о возможности японо-советской войны. Военный министр Сугияма во всех своих выступлениях в парламенте доказывал необходимость увеличения вооружений, мотивируя их увеличением "вооружения СССР и других стран". В своей защите законопроекта о мобилизации всей страны военный министр, как и остальные члены правительства, говорит о надвигающемся "национальном кризисе", и в первую очередь подчеркивает нас. Именно стремлением подготовиться к большой войне, с одной стороны, и стремлением к полной фашизации Японии, с другой, объясняется это глубокое подчеркивание "национального кризиса", опасности войны с нами. Этим объясняется и организованно ведущаяся злобная кампания против нас".