Россия и япония (История военных конфликтов)

Царское правительство, предпринимая экстренные меры по наращиванию военных сил на Дальнем Востоке, старалось затянуть переговоры в надежде, что в ближайшее время Япония все же не решится на вооруженное выступление. Российскому послу в Токио была отправлена правительственная телеграмма, в которой Японии делались новые уступки. Но японское правительство, знавшее о ее содержании, задержало телеграмму в Нагасаки (или в самом Токио).

И тогда под предлогом неполучения ответа на свои требования, империя на Японских островах 24 января 1904 года порвала дипломатические отношения с Россией. Российскому посланнику борону Розену было предложено вместе с миссией незамедлительно покинуть Токио. По сути дела это было неофициальным объявлением войны. Японский посол в Санкт-Петербурге Курино, отзывавшийся из России, получил от своего шефа барона Комуры телеграмму следующего содержания:

"Японское правительство решило окончить ведущиеся переговоры и принять такое независимое действие, какое признает необходимым для защиты своего угрожаемого положения и для охраны своих прав и интересов".

По той информации, которая поступала из Токио, и характеру поведения японской дипломатической миссии на переговорах в Санкт-Петербурге было совершенно очевидно, что страна Восходящего Солнца не собирается урегулировать спорные вопросы на Дальнем Востоке мирным путем и твердо решила воевать со своим соседом. Японцы лишь ждали наиболее благоприятного момента. Он определялся завершением последних приготовлений к войне и, в частности, прибытием новейших "латиноамериканских" броненосных крейсеров "Ниссин" и "Кассуга" на острова. На основании этой информации можно было с точностью до нескольких дней установить время начала русско-японской войны.

Многие русские военные руководители своевременно предупреждали правительство и лично всероссийского монарха о не

отвратимости войны и наиболее вероятном способе ее начала со стороны неприятеля. Первым это сделал контр-адмирал С.О. Макаров, который за десять лет до начала русско-японской войны в докладе морскому министру вице-адмиралу Ф.К. Авелану указывал, что активные действия японцев против России на Дальнем Востоке, вероятнее всего, начнутся с "нападения на русский флот с целью его уничтожения".

Аналогичный вывод о возможности внезапного нападения на русскую Тихоокеанскую эскадру в месте базирования (в Порт-Артуре) был сделан и на основании стратегической игры, проводившейся в Морской академии в 1902-1903 годах. Однако и этот вывод в виде письменного заключения не был принят во внимание и сдан на хранение в архив. Подобную участь ранее постиг и макаровский доклад морскому министру.

Опытного во флотском деле командира Кронштадтского военного порта С.О. Макарова беспокоила неподготовленность Тихо-океанской эскадры к началу боевых действий. Младший флагман эскадры контр-адмирал Ухтомский писал, что будущий театр военных действий не изучался. Корабли, "кроме Дальнего и бухты "Десяти кораблей", никуда не ходили, берегов наших не знали". Артиллерийские стрельбы велись редко, и при этом стреляли больше по стоявшему судну-мишени, чем по буксируемому.

Говоря о взаимодействии порт-артурской эскадры с береговой крепостной обороной тот же контр-адмирал П.П. Ухтомский отмечал, что, когда началась война, "наши миноносцы боялись подходить к нашим берегам, опасаясь быть расстрелянными своими же батареями".

Говоря о неподготовленности русского флота на Тихом океане к войне с Японией, командир эскадренного броненосца "Севастополь" капитан 1-го ранга Н.О. Эссен заявил: "Весь строй нашей судовой жизни очень далек от боевых условий". Еще резче высказался один из русских адмиралов: "Наш современный в русско-японской войне флот представлял в смысле тактической подготовки нечто вроде морской милиции, но не регулярной вооруженной силы".

Конечно, когда осенью 1903 года начался последний этап подготовки Японии к войне, российская сторона за оставшиеся до начала боевых действий три месяца просто не могла наверстать то, что не было сделано за предыдущие десять лет. Однако и этого времени хватило бы на то, чтобы принять целый ряд мер для повышения обороноспособности российского Дальнего Востока. В частности, повысить боеготовность сухопутных войск и обеспечить безопасность кораблей Тихоокеанской эскадры на случай внезапного нападения на них японских морских сил. Но и этого не было сделано.

Нельзя сказать, что военные и государственные руководители России вообще не понимали всей серьезности сложившейся на Дальнем Востоке обстановки и не принимали частичных мер к обеспечению обороноспособности Тихоокеанской окраины государства. 13 января 1904 года дальневосточный царский наместник адмирал Е.И. Алексеев телеграфировал министру иностранных дел графу В.Н. Ламсдорфу:

"Существенное разногласие между Россией и Японией вполне выяснено, способа для достижения соглашения взаимной уступчивости нет: вооруженное столкновение с Японией неизбежно, можно только отдалить его, но не устранить".