Россия и Япония: стравить!

Американские газетчики уже заранее разевали рот на гонорары от Шиффа, оплаченные из процентов с японских займов, которые Япония намеревалась отдавать из русской контрибуции. А Витте почему-то из фрака был готов вылезть, абы понравиться этой газетной рати.

Тьфу!

Но это ж надо! Даже советская историография Витте не разоблачила и не аттестовала его как действительно выдающегося государственного, но — не деятеля, а преступника!

Что уж говорить об историографии «россиянской»... Тот же «юбилейный дуэт» Вячеслава и Ларисы Шацилло считает, что Витте-де удалось в Портсмуте «достичь максимум возможного». И они же восхищаются его «весьма острыми и резкими замечаниями» в ходе переговоров. То есть, например, вот чем...

Комура посоветовал Витте принести жертву контрибуции «для спасения более важных интересов».

— Если бы японские войска пришли в Москву, — идиотски реагировал Витте, — тогда только мы сочли бы естественным возбуждение вопроса о контрибуции...

Высказав дурацкое и унизительное для России предположение, Витте, конечно же, «подставился», и Комура спокойно заметил:

— В этом случае уже не было бы никаких переговоров, а мы просто продиктовали бы условия мира.

Сергей же Юльевич, как красующийся перед горничной гимназист, продолжал вместо разговора по существу витийствовать:

— История говорит иное. Наполеон был в Москве, однако не диктовал нам условия мира...

А ведь вместо того чтобы провоцировать эти пикировки, Витте надо было просто указать на финансовую невозможность для Японии продолжать войну, на наращивание наших сил в Маньчжурии и на серьезные материальные выгоды, и так получаемые Японией.

Витте — вкупе со всякими там абазами, гинцбургами, бадмаевыми — в интересах прежде всего Золотого Интернационала активно создавал политические и материальные основы будущего русско-японского конфликта.

Витте протаскивал идеи КВЖД, южной ее ветки, «Желтороссии» на Ляодуне и т. д.

Потом, когда эти усилия вот-вот готовы были принести плоды в виде войны, Витте вдруг стал в оппозицию к русской активной политике в Маньчжурии и Корее и даже ушел в отставку.

Якобы — протестуя...

Война проведена, Россия ее проиграла. Наступает пора мирных переговоров.

А кого же на них уполномочить?

А как кого — Сергея Юльевича, конечно! Он как ведь прозорливо удерживал нас от войны... Ему теперь и карты в руки.

И напрочь забывается, что Витте — один из тех, кто России войну и сварганил во славу могущества антироссийских сил.

Кстати, об этих силах...

Витте получил назначение в Портсмут с подачи... Александра Петровича Извольского. Вот как о своей роли в этом пишет сам Извольский: «Кандидатура Витте была особенно нежелательна для императора, который относился недоброжелательно к этому выдающемуся государственному деятелю (ума у царя было не в избытке, но чутье он порой обнаруживал тонкое.— С.К.)... Тем не менее я был настолько убежден в величайшей важности влияния нашего представителя, что... написал письмо графу Ламздорфу, в котором выразил мое глубокое убеждение со всей энергией, на какую только я был способен, что единственным человеком в России (н-да.— C.K.), который успешно выполнил бы столь сложное дело, является Витте.

Мое письмо получено было в Петербурге как раз в тот момент, когда граф Ламздорф исчерпал все аргументы в пользу кандидатуры Витте, и, как он сам говорил мне позже, оно помогло рассеять все сомнения императора.

Витте отправился в Америку, и, как всякий знает, с его выдающимся талантом, я бы сказал, с гениальностью, он успешно завершил порученное ему дело».

Да, за что кукушка хвалит петуха...

Александр Петрович был, напомню, фигурой, нередко бывавшей, по свидетельству современников, в «большой зависимости от неизвестных международных сил». И нахваливал он Витте перед Ламздорфом и царем, надо полагать, неспроста.

И Витте поехал в Портсмут. Поехал сдавать Японии пол-Сахалина (хотя Сахалин — не Ляодун), сдавать рыбные богатства Дальнего Востока. Сдавать достоинство России.