Россия и Япония: стравить!

Мы внесем спокойствие в дела не только России, но и всего света».

Витте тогда уже устранился от Министерства финансов, подав в якобы «протестную» отставку и получив «представительский» пост председателя комитета министров.

Ознакомившись с запиской Куропаткина, он с ней даже согласился, сказав, что год назад был бы против, а теперь-де не видит другого выхода.

Никакого противоречия тут не было!

Год назад такой мощный прорыв в паутине дальневосточных дел мог бы сорвать все планы Золотого Интернационала по стравливанию России и Японии.

Теперь же, накануне войны, можно было — для, повторяю, «алиби» — со здравыми мыслями Куропаткина и согласиться...

Как говаривал один мой товарищ: «Демократия — это когда можно говорить что угодно, потому что ничего уже не изменишь».

Да, что «да», то «да».

Ниже я расскажу еще кое-что о «патриотах», подобных Витте, о содеянном ими в рамках политики Витте и...

И, по сути, вкупе с Витте.

Во включении в сферу русских интересов Северной Маньчжурии Куропаткин особой беды еще не видел. Хотя и сам он, и возглавляемое им военное ведомство на такую активность смотрели без энтузиазма, справедливо полагая, что нам и внутри российских границ есть чем заняться и что защищать.

Но вот относительно Южной Маньчжурии Алексей Николаевич был настроен, как мы уже знаем, более чем скептически.

Еще бы!

Из-за чего ведь, господа присяжные заседатели, разгорался весь сыр-бор?

А вот из-за чего...

В 1896 году корейское правительство выдало владивостокскому купцу Ю.И. Бринеру концессию на право рубки казенных корейских лесов вдоль рек Ялу и Тумынь... Названия этих рек в разных источниках разнятся, но речь везде идет об одном и том же...

Территория концессии в бассейне Ялу (Ялуцзян, Амноккан) и Тумынь (Тумэн-ула, Тумыньцзян, Туманган) занимала 800-километровую пограничную зону вдоль китайско-корейской границы от Западно-Корейского залива Желтого моря до крохотного участка русско-корейской границы на Японском море.

Бринер разрабатывать концессию не стал, а предложил это дело Адольфу Юльевичу Ротштейну — директору Петербургского международного банка, одному из создателей Русско-китайского банка и Общества КВЖД, учредителю Русско-корейского банка, члену правлений Общества КВЖД, Русско-китайского банка, Русско-корейского банка, Российского золотопромышленного общества («Золоторосса»), руководителю Маньчжурского горнопромышленного общества и ко всему этому еще и... зятю Ротшильда.

Вот так-то...

Но и это еще не все! Говоря «Ротштейн», можно было сразу подразумевать, уважаемый читатель, не кого иного, как... Сергея Юльевича Витте (это — тот самый Витте, который потом клеймил позором «безответственную корейскую концессионную авантюру петербургских придворных кругов»). Ведь Ротштейн был и приятелем, и сотрудником Витте.

Ротштейн якобы хотел реализовать операцию на иностранном рынке и создать специальный синдикат... Но можно полагать, что Золотой Интернационал увидел в этой концессии не столько возможные финансовые, сколько политические стратегические выгоды... Ведь корейскую концессионную спичку можно было использовать для разжигания русско-японских страстей.

И операцию временно перевели в резерв.

Что интересно — многие авторы, писавшие об этой фатальной для России концессии, о «периоде Ротштейна» даже не упоминают, сразу именуя эту концессию «безобразовской»!

Александр Михайлович Безобразов в это дело был втянут, конечно, по уши — как, вначале, и его августейший тезка Великий князь Александр Михайлович, главноуправляющий торговым мореплаванием и портами... Витте даже печатно называл Великого князя большим интриганом и нехорошим человеком. И тому были (для Витте) свои причины.