Россия и Япония: Узлы противоречий

Вопреки ожиданиям Путятина японские уполномоченные вновь заняли в отношении японо-российского договора уклончивую позицию. Не имело эффекта и предложение российской стороны не спешить с установлением границы, а сосредоточиться на вопросах открытия торговли. Настроение у вице-адмирала было мрачное — вновь предстояли изнурительные переговоры, перспективы которых не вселяли оптимизма. Ситуация еще более осложнилась, когда в дипломатию неожиданно вмешалась стихия. На следующий день после начала переговоров, 11 декабря 1854 г., в результате мощного землетрясения и цунами фрегат «Диана» потерпел крушение, и команда во главе с вице-адмиралом оказалась на берегу, в полной зависимости от благосклонности японских хозяев. Русским морякам был предоставлен приют в рыбацкой деревне Хэда.

Сложившееся положение не могло не сказаться на ходе переговоров. Японская сторона продолжала настаивать на своих требованиях, в частности по вопросу о включении южной части Сахалина до 50° северной широты в состав Японии. Это требование было выдвинуто еще на переговорах в Нагасаки. Японский автор объясняет позицию представителей Эдо следующим образом: «Путятин вел с Кавадзи детальные переговоры. Между ними состоялось восемь встреч. Тем не менее, вопрос об установлении торговых отношений никак не сдвигался с мертвой точки. С трудом Путятину удалось вовлечь уполномоченных в обсуждение вопроса о границах. Он подчеркнул, что остров Итуруп является русской территорией, но японцы захватили его. Далее он твердо заявил, что весь Сахалин является территорией России. Кавадзи же утверждал обратное. Во время посещения русского корабля подчиненный Кавадзи Накамура Тамэя вместе с переводчиком Морияма Эйносукэ увидел там карту, изданную в Англии, на которой линия государственной границы между двумя странами на Сахалине проходила по 50-й параллели. Об этом он сообщил Кавадзи. На этом основании Кавадзи и предложил Путятину провести пограничную линию именно по 50° с. ш».^{47}

Уступка Японии южной половины Сахалина была чрезмерным требованием, с которым в Петербурге не смогли бы согласиться. Понимая это, Путятин доносил 18 июля 1855 г. в столицу: «После окончательной гибели фрегата я крайне опасался, чтобы японцы, воспользовавшись нашим положением, не стали вовсе отказываться от заключения трактата или, по крайней мере, не вздумали бы делать новых притязаний относительно определения границ.

Я до сего не раз находился вынужденным объяснить им, что скорее совсем с ними разойдусь, нежели соглашусь на неуместные их требования; опасения мои были, однако же, излишни, японцы принимали искреннее участие в нашем бедствии и, хотя сначала настаивали, чтобы целое племя айносов острова Сахалин было признано японским, но окончательно согласились выпустить эту статью и вообще были умереннее и сговорчивее, чем можно было ожидать…»^{48}.

Умеренность и сговорчивость японцев, о которой писал Путятин, имела различные причины. Одна из них, на наш взгляд, состояла в том, что в действительности для Японии было выгодно установление добрососедских отношений с могучим соседом на севере. Правительство бакуфу не желало оставаться один на один с американцами, которые с самого начала проявили неуважение к Стране восходящего солнца и явно не собирались иметь с ней дело на равных. Отношения с Россией, которая демонстрировала искреннее стремление к добрососедству, могли стать противовесом своекорыстной политике США, сдерживая их намерение подчинить себе Японию.

С другой стороны, как уже отмечалось выше, российское правительство не желало усиления влияния США в Северо-Восточной Азии, обоснованно усматривая в дальневосточной политике Вашингтона угрозу интересам России. Не отвечало российским интересам и обретение американцами особого положения в Японии. Можно предположить, что в известной степени «американский фактор» помог русским и японцам прийти к согласию по поводу установления отношений.

Необходимость определения линии прохождения границы на севере все в большей степени осознавали и японцы. В противном случае возникала опасность включения в борьбу за обладание Курилами западных держав. На Эдо произвело впечатление сообщение о том, что направленные в ходе Крымской войны на Дальний Восток английские и французские корабли не только бомбардировали Камчатку, но и совершили нападение на Уруп, разрушив на острове русскую факторию. Следующими «трофеями» могли стать южные Курильские острова, а затем и северные районы собственно Японии. О такой опасности предупреждал японцев и Путятин.