Россия и ислам. Том 1

225 Было бы, однако, неверно абсолютно разделять в этом отношении православный и католический ареалы, в частности в период так называемого латинского средневековья (IX–XIII вв.). Как показал в своем недавнем исследовании М. Richter (см. подробно: Richter М. Kommunikationsprobleme inlate-nishen Mittelalter // Hist. Zeitschrift. München, 1976. Bd. 222. H. 1. S. 43–80), с того времени, когда на Западе латынь перестала быть разговорным языком населения, т. е. с начала IX в., знание ее было ограничено узким кругом образованной элиты в среде духовенства. Считалось, что латынь – это язык, на котором «Господь высказал свое учение» (о том, что Вульгата есть перевод Библии, в Европе «забыли»), и богослужение католической церкви велось на латинском языке. Но на каком языке происходило общение между пастырями и неграмотной паствой? Анализируя практику церковного богослужения, Рихтер показывает, что хотя в целом мессу служили на латыни, иногда делались исключения в пользу понятного присутствующим родного языка (что было отчасти допущено IV Латеранским собором в 1215 г.). Поскольку в мессе прихожане не принимают прямого участия, непонимание ими языка богослужения не имело решающего значения. Иначе обстояло дело с другими частями культа, в которых роль паствы была более активной. Созданная разноязычием пропасть между ними и клиром заполнялась тем, что определенные компоненты сакрального текста излагались на родном языке (в формулах отречения, при заключении брака и при крещении). Особенно существенным это оказывалось в проповеднической деятельности клира. Здесь родной язык паствы применялся очень широко. Таким образом, латынь отступала перед «народными языками» в той мере, в какой церковь отходила от чисто церемониальной функции и посвящала себя пастырскому служению: здесь либо использовались два языка, либо местное наречие вытесняло латынь. В сфере непосредственной устной коммуникации латинский язык не был способен сохранить свою роль исключительного языка церкви. Словом, западное средневековье было далеко не в такой степени «латинским», как принято полагать, исходя из односторонних свидетельств о письменности.

226 Знаменитый французский просветитель XVIII в. писал: «Новое препятствие для преобразований – это высокое мнение, которое русские, как и китайцы, имеют о себе. Они чистосердечно рассматривают себя как самый рассудительный народ в мире…» (Цит. по: Моряков В.И. Из истории эволюции общественно-политических взглядов просветителей конца XVIII века. М., 1981. С. 214).

227 «Коварным византийцам» не доверяли и в политических делах. К примеру, фактический правитель Золотой Орды начала XIV в. Ногай укрепил союз с Византией, женившись на побочной дочери Михаила Палеолога, Ефросинье (см.: Веселовский Н.И. Хан из темников Золотой Орды Ногай и его время // Записки Российской Академии наук. T. XIII, № 6. Пгр., 1922. С. 29). В целом же спектр взаимоотношений Руси и Византии был очень сложным уже в XI–XII вв., особенно в связи с русско-византийской войной (см. подробно: Мошин В. Русские на Афоне и русско-византийские отношения в XI–XII вв. «Byzantinoslavica». 9, 147; Widera В. Jaroslaws des Weisen Kampf um die kirchliche Unabhângigkeit von Byzanz // Aus der byzantinischen Arbeit der DDR. Bd. 1. B., 1957). Позднее, в период становления Русского централизованного государства (см. подробно: Тихомиров М.Н. Византия и Московская Русь // Исторический журнал. 1945, № 1–2). Византия (в 1398 г.) обращалась к русским за помощью против татар (см.: Ostrogorsky I. History of the Byzantine State. Oxford, 1956. P. 492). В XV–XVI вв. русская политическая идеология снова активно использует византийскую литературу, в особенности труды Агапита (см.: Sevcenko I. A Neglected Byzantine Source of Moscovite Political Ideology. // Harvard Slavic Studies. 2. Cambr., Mass., 1954). Об отражении в русской оригинальной и переводной литературе падения Константинополя см.: Dujoev Iv. La conquête turque et la prise de Constantinople dans la literature Slave contemporaine // Byzantinoslavica. 17. 1956. P. 280.). Предреформационная мысль в России испытала значительное воздействие соответствующих направлений византийской (см.: Onusch К. Renaissance und vorreformation in der byzantischslavischen ortodoxie // Aus der byzantinischen Arbeit der DDR. Bd. 1. S. 296f.) С другой стороны, Россию раздражало то, что венецианские и генуэзские купцы покупали у татар русских рабов и продавали их на константинопольских рынках (см. об этом: Verlin-den Ch. L’esclavage dans l’Europe médiévale. Brugge, 1955. P. 335, 777, – об использовании русских рабов в Испании и во Франции; аналогичные факты хранит и архив Дубровника – см.: КрекиЬ Б. Дубровник и Левант (1280–1460). Белград, 1956. С. 99; см. также: Lamansky V. Secrets d’état de Venise. SPb., 1884. P. 380, и особенно п. 2).

228 Аверинцев С.С. Православие // Философская энциклопедия. Т. 4. С. 335.