Россия и ислам. Том 1

1 К сказанному о нем в главе третьей добавлю и следующее. Попытку опровергнуть гипотезу Г. Ленхофф, о том, что Афанасий Никитин принял ислам (в таком случае непонятно, зачем же он «поехал затем за Русь», где его, несомненно, ждала суровая кара за отступничество?), предпринял недавно Я. Лурье (См.: Лурье Я.С. О путях доказательности при анализе источников (на материале древнерусских памятников) // Вопросы истории. 1980, № 6. С. 66–67). Соглашаясь с тем, что Ленхофф в конечном счете не права (хотя и аргументы Лурье звучат не всегда убедительно), хочу привлечь здесь внимание к следующему обстоятельству. Выдавая себя за мусульманина, Никитин вынужден был постоянно истолковывать действия противостоящей, мусульманской (а также и «языческой», т. е. в данном случае только подлинно политеистической) стороны, беспрестанно искать скрытый в них смысл, перепроверять соотносимость обозначений и значений и, с каждым мгновением все более испытывая страх, неправильно истолковывать намерения своих реальных и кажущихся антагонистов. И поскольку Никитин оказался вне своего социального контекста, постольку привычные представления о сущности многих явлений оказались для него нарушенными. В этом состоянии он, стремясь к самосохранению, вынужден «самоликвидироваться», играя роль «другого» (хорасанского купца-мусульманина), «раствориться» как христианин, как православный, как русский. Возможно, именно так повел бы себя Никитин и по возвращении на родину, но уже скрывая свое отступничество (или полуотступничество). Я хочу заметить, что вообще теперь растет интерес к личности и судьбе Афанасия Никитина – в особенности в связи с выходом в 1986 г. очередного издания «Хожения…» (перевод Н.И. Прокофьева). Ученый-геолог (татарин по национальности) С. Ахмедов внес в прокофьевские перевод и комментарии ряд довольно существенных корректив. Он же остро поставил такой вопрос: «Рукопись Афанасия Никитина неожиданно заканчивается не благодарением христианскому Богу за возвращение на родину, а восхвалением мусульманского Аллаха. Более того, встречается даже обломок символа мусульманской веры («нет бога, кроме Аллаха»), что равносильно (однако не в полной мере, ибо необходима еще, как известно, и другая формулировка – «И Мухаммед – пророк его». – М.Б.) принятию ислама. Почему это произошло? Почему несгибаемый христианин (я, впрочем, привел и другие соображения по этому поводу. – М.Б.), каким показал себя Афанасий Никитин на протяжении шести лет, в чуждом идеологическом окружении вдруг признал Аллаха? Может быть, это произошло из-за болезни, в бреду (предположение довольно наивное! – М.Б.)? Ведь путешественник умер, не дойдя до Твери, а записки свои составлял перед смертью» (Ахметов С. Как быть с «чичяком»? // Книжное обозрение. М., 1986, № 22. С. 10).