Россия и Израиль: трудный путь навстречу

Справедливости ради отметим, что в контексте российских ближневосточных интересов израильский трек, по сравнению с иранским, сирийским и даже североафриканским направлением, также долгое время был сравнительно периферийным. Лишь в самое последнее время наметилось резкое возрастание интереса российской стороны к осуществлению в Израиле проектов в сфере инвестиций, инфраструктуры и транспорта, а также сотрудничеству в сфере высоких (особенно военных, космических и нано-) технологий»[53].

Учитывая, что на протяжении многих десятилетий основным требованием израильской стороны по отношению к СССР было требование свободной еврейской эмиграции, можно было предположить, что с момента снятия ограничений на выезд для евреев (это случилось, как известно, в конце 1980-х) отношения между двумя странами будут идиллическими. Этого, однако, не случилось.

В 1990-е – в первой половине 2000-х годов отношения между двумя странами были далеки от идеальных. На то были среди других и личные причины. За годы своего президентства Борис Ельцин ни разу не побывал в Израиле; первое посещение им Святой земли состоялось спустя считанные дни после отставки, в начале января 2000 года. В конце апреля 1992 года Израиль посетил вице-президент России Александр Руцкой, тогда еще – союзник Б.Н. Ельцина, и этот визит – первое посещение Израиля российским политиком столь высокого ранга – прошел очень успешно. В начале января 1993 года в рамках деловой поездки на Ближний Восток Израиль посетил спикер российского парламента Руслан Хасбулатов, встретившийся со всеми высшими руководителями еврейского государства. Однако в том же году пути Б.Н. Ельцина, с одной стороны, и А.В. Руцкого и Р.И. Хасбулатова – с другой, фатальным образом разошлись, двое последних потеряли и посты, и политическое влияние, вследствие чего договоренности, достигнутые с ними их израильскими собеседниками, естественно, не имели дальнейшего развития. «За “мои” пять с половиной лет не удалось реализовать ни один крупный российско-израильский проект», – признавал первый российский посол в Израиле, Александр Бовин, в своих мемуарных записках[54].

В середине 1990-х отношения двух стран ухудшились. На то были разные причины. С одной стороны, когда в январе 1996 года министром иностранных дел, а позднее главой правительства России стал Е.М. Примаков, которого в Израиле считали политиком откровенно враждебным, многие в Израиле восприняли это как возвращение России к внешнеполитическому курсу времен «холодной войны». С другой стороны, очень существенное влияние на отношение израильского политического истеблишмента и руководителей силовых структур к России оказывало российско-иранское военно-техническое сотрудничество. В Израиле не осознавали, что российская политика на Ближнем Востоке, даже когда она в тех или иных своих компонентах напоминает политику Советского Союза, – принципиально иная по сути своей. Наилучшим образом, на наш взгляд, эту специфику отразил Е.Я. Сатановский в своей статье «Израиль и Россия: некоторые соображения о текущем состоянии отношений», опубликованной в Израиле в 2005 году:

«Ответ на вопрос, хочет ли Россия стать СССР на Ближнем Востоке – отрицательный. Возвращаться в эпоху миллиардных безвозвратных кредитов и участия в чужих войнах означает рисковать последним, что осталось от Российской империи и СССР – самой Россией. Никакие амбиции того не стоят. С другой стороны, теоретические морально-политические соображения не заставят сегодняшний российский бизнес, в том числе предприятия ВПК и производителей оборудования для ядерной энергетики, отказаться от контрактов, если только те не запрещены напрямую высшим руководством. В российском истеблишменте доминирует мнение, что внешнее давление на Россию в этой области относится к сфере не безопасности, а конкуренции, и уход отечественных производителей с ближневосточных рынков приведет не к сворачиванию программ, по которым идет сотрудничество с Москвой, а к замещению российских структур французскими, немецкими или китайскими. … Иран для России – сосед и партер, а не потенциальный противник, Сирия – потенциальный деловой партнер, имеющий опыт сотрудничества. Именно так к ним и относятся»[55].