Россия и Китай: 300 лет на грани войны

«Так как изъявившие желание вернуться в свою отчизну тем самым доказали верность природному своему царю, поэтому нельзя сомневаться, чтобы они не были также верными моему государю. А те, которые службу иноземному государю предпочли служению природному своему царю, не могут быть верными ни тому, ни другому господину, почему пусть и остаются в рабстве и под надзором местных властей, в определенных им местах» ^{85}.

Китайские источники отмечают, что «помощник начальника (Албазинского гарнизона) Василий (Захаров) и с ним еще 40 человек отказались возвратиться, и поэтому мы их оставили» ^{86}.

Многотрудный поход албазинцев к Нерчинску продолжался более недели. В устье реки Уруши Толбузин отпустил 120 человек из своего отряда в Якутск, надеясь, что им легче будет достигнуть русских поселений. Маньчжурские отряды долго сопровождали русских и только потом повернули обратно.

По пути албазинцы встретили опоздавшее подкрепление, посланное к ним еще 23 июня воеводой И.Е. Власовым из Нерчинска. Подкрепление под командой Анцифора Кондратьева состояло из 100 казаков на 11 стругах с двумя пушками и тремя пищалями.

В принципе этот отряд вряд ли мог бы коренным образом изменить ситуацию под Албазином. Если бы он успел к острогу вовремя, осада Албазина продолжалась бы дольше, обошлась бы большими материальными издержками для китайской стороны и привела бы к большим жертвам с обеих сторон. Однако соотношение сил и средств все равно было бы в пользу китайцев. Российские власти более ничем не могли бы помочь защитникам Албазина, а китайская сторона могла бы подтянуть сюда любое необходимое количество войск.

Обстановку в Албазине и вокруг него мог бы изменить казачий полк численностью в 600 человек под командованием А.И. Бейтона, посланный из Енисейска. Это был единственный реальный шанс для казаков. Однако даже с его приходом силы русских достигли бы всего одной тысячи человек, а превосходство китайцев в силах и средствах все равно было бы абсолютным. К сожалению, отряд Бейтона так и не дошел до Даурии. Казаки увлеклись погоней за монгольскими отрядами, укравшими у них коней, в результате Бейтон не смог организованно довести «вольнолюбивых» казаков до цели.

В ночь на 3 июля казак Г. Фомин привез И.Е. Власову весть о падении Албазина и отступлении А.Л. Толбузина. Через неделю до Нерчинска добрался и сам А.Л. Толбузин, с которым пришло уцелевшее албазинское население — 324 мужчины и 312 женщин и детей.

Часть отряда А.Л. Толбузина, двинувшаяся в Якутск, добралась туда более чем через месяц. Сообщение об этих событиях дошло до Енисейска к 28 августа и было получено в Москве только 13 марта 1686 года. Одновременно в Москву был доставлен и пленный китаец Уоыцыся ^{87}.

На этом закончилась первая часть Албазинской эпопеи — героической обороны русских земель от Цинских завоевателей в Приамурье.

Особая страница в истории первого столкновения России и Китая за Албазин. — судьба русских пленных. В конце 1685 года пленники прибыли в Пекин и «были приняты ласково благодушным богдыханом, которому лестно было похвалиться перед народом такими отчаянными храбрецами» ^{88}. Албазинцы были поселены в северо-восточной окраинной части китайской столицы, у самой городской стены.

Русские пленники были причислены к наследственному военному сословию, занимавшему видное положение в чиновничьей иерархии Китайской империи. Организационно они вошли в состав маньчжурской гвардии (желтое с красной каймой маньчжурское знамя Восьмизнаменных войск) в так называемую «русскую» роту Гудэи, сформированную еще в 1649 году. Русским были пожалованы казенные квартиры, денежное содержание, рисовые пайки и наделы пахотной земли. Одновременно китайские власти предприняли ряд мер по ассимиляции русских, дав им в жены китаянок. Однако китайцы не вторгались в духовный мир русских пленных: албазинцы остались верны своим православным христианским ценностям. Вместе с албазинцами их судьбу в китайской столице разделил священник Михаил Леонтьев, основавший в Пекине первую Русскую духовную миссию в Китае.

Таким образом, с середины 80-х годов XVII века центром русско-маньчжурского противоборства в Приамурье стал русский острог Албазин.

Албазин занимал исключительно выгодное военно-стратегическое положение в регионе и использовался русскими в качестве передового плацдарма для последующей экспансии в бассейне Амура.

Цинское правительство, естественно, настороженно относилось к русской активности в регионе и видело в продвижении русских войск (проникновении казачьих отрядов и их закреплении по берегам рек Приамурья) угрозу своим интересам в этом регионе. Пытаясь «выдавить» русских из Приамурья, Цины сосредоточивали основные свои военные усилия на уничтожении русской крепости Албазин.