Россия и Китай: 300 лет на грани войны

Определенные шаги по политическому решению кризиса в Приамурье предпринимала и Россия. 28 декабря 1685 года был подписан указ о назначении стольника Ф.А. Головина великим и полномочным послом для ведения переговоров с маньчжурскими представителями на пограничном съезде.

26 января российский посол покинул Москву и 6 сентября 1686 года прибыл в Енисейск. Ф.А. Головину вменялось в обязанность отстоять русские рубежи в Восточной Сибири не только дипломатическим путем, но и «воинским промыслом». Для организации обороны ему передавалась власть над огромной территорией Иркутского, Нерчинско-го, Албазинского уездов.

Согласно указу от 10 декабря 1685 года, из Москвы, в Пекин были посланы гонцы — подьячие Посольского приказа Никифор Венюков и Иван Фаворов, посещавшие Китай еще с Н. Спафарием. В царской грамоте богдыхану указывалось на неожиданность начатых военных действий, на существовавшую возможность их предотвращения дипломатическим путем «без разлития крови и опустошения государств». Русское правительство извещало китайского императора о своем согласии начать мирные переговоры в Албазине и о выезде туда из Москвы послов при условии установления перемирия и отступления маньчжурской армии с российской территории. Н. Венюкову и И. Фаворову поручалось выяснить дальнейшие намерения маньчжурского двора и конкретизировать условия мира^{106}.

Н. Венюков и И. Фаворов выехали из Москвы 20 декабря 1685 года. Долгое и трудное путешествие продолжалось до конца октября 1686 года. 31 октября Венюков и Фаворов прибыли в Пекин и вручили послание русского правительства «хановым ближним людям».

В ходе встреч с представителями Москвы маньчжурские чиновники пытались навязать ту же точку зрения на развитие обстановки в Приамурье, которую они излагали еще посольству Н. Спафария. Цинский двор отказывался считать себя в состоянии войны с Россией и объявлял, что военные действия вызваны прежде всего самовольством казаков, занявших берега Амура, а также отказом нерчин-ских властей в выдаче «перебежчика» Гантимура. Тем не менее они утверждали о готовности богдыхана сохранять «мир и дружбу» и немедленно снять осаду Албазина. Маньчжуры предлагали обменять Гантимура на русских пленных, а свои территориальные притязания ограничивали уже только Приамурьем.

В «отписке» Венюкова и Фаворова говорилось: «И слыша о том мирном постановлении, хан их, также и они, хановы ближние люди, чтоб кровопролитие на обе стороны перестало, радуяся для того, что у хана их ни с которым пограничным государем войны не бывало, и ныне войны с царским величеством потому и не желая… быта в дружбе и любви желает, и, жалея тех людей, которые сидят в Алба-зине, чтоб з голоду не померли, войскам своим от Албази-на отступить указал»^{107}.

«Хановы ближние люди» предложили русским гонцам немедленно послать в Албазин двух человек с извещением о предстоящем приезде русского посла и о необходимости сохранения «статус-кво» под Албазином. Маньчжуры брали на себя обязательство прекратить военные действия, «никакого задору с албазинскими казаками не чинить». Одновременно от русского гарнизона цинские власти требовали «никакова задору, покамест совершенный мир учинитца, албазинские казаки не чинили б, и на Амур в судах не выходили б, и ясачных людей не побивали, и ясаку с них не брали б, и естли де от того престанут, и оттого учинитца совершенный мир»^{108}.

Венюков и Фаворов отказались выполнить требования Цинского двора, сославшись на отсутствие полномочий, указав, что казаки «сидят в городе по указу царского величества, а не самовольством». В ответ «хановы ближние люди» пригрозили, что, если гонцы не будут посланы в Албазин, тогда судьба русских защитников будет плачевной: маньчжурское войско усилит осаду и казаки «помрут голодною смертью».^{109}Это вынудило русских представителей в Пекине принять требования цинских властей. В Албазин с письмом на имя А. Толбузина были посланы «селенгинские казаки» Иван Шарапов и Павел Бушков. К тому времени воевода Толбузин уже погиб, об этом Венюкову и Фаворову сказали сами маньчжуры, однако русские представители не поверили этой информации.

Шарапов и Бушков в сопровождении маньчжурского отряда отбыли в Албазин из Пекина через Маньчжурию

5 ноября 1686 года. Накануне отъезда Шарапов получил приказ «едучи дорогою и будучи в войске китайском … о всем смотреть накрепко»^{110}.