Россия и мусульманский мир № 1 / 2010

– В российских СМИ часто можно услышать, что за минувший год тандем Медведева и Путина доказал свою устойчивость. Действительно, сам факт того, что эта странная система двоевластия существует без особенных потрясений столько времени, можно записать в актив «режиму». Но относительная стабильность тандема не означает его эффективности в управлении государством. Выстроенная конструкция власти является чрезвычайно вредной для государства. Прежде всего потому, что она предполагает институт несменяемого премьера. А несменяемость премьера санкционирует фактическую безответственность исполнительной власти на всех уровнях. В этом отношении даже пресловутый «третий срок» Путина был бы меньшим злом, поскольку «несменяемый президент», в отличие от «несменяемого премьера», не блокирует ротацию исполнительной власти. Президент в нашей системе стоит над разделением властей и не только способен, но и даже призван конституцией к тому, чтобы периодически приводить исполнительную власть к ответственности за результаты ее работы. Институт «несменяемого премьера» делает это невозможным. Но и сам премьер теперь лишен того пространства маневра, которым он располагал в свою бытность президентом. Это приводит к ситуации, при которой участники тандема объективно сдерживают и даже блокируют друг друга во всем, что касается обновления системы власти – кадрового обновления и обновления курса. Но именно в таком обновлении нуждается наша страна в условиях кризиса, который подвел черту под прежней моделью развития.

Поэтому устранение ситуации двоевластия – в чью бы пользу она ни разрешилась – представляется мне минимальным условием политики развития. И Медведев, и Путин порознь лучше, чем Медведев и Путин вместе.

Из положительных сторон тандема я бы отметил, пожалуй, некоторые его действия во внешней политике. Не в том смысле, что внешняя политика минувшего года была победоносной (это, увы, не так – Белоруссия окончательно ушла на Запад, российская газовая геополитика потерпела целый ряд поражений в Европе и Средней Азии), а в том, что на этом направлении сам принцип тандема оказывается гораздо более плодотворным. Он позволяет, в частности, минимизировать внешнее давление на российскую власть, благодаря тому что никто не может с уверенностью сказать, где именно она в данный момент сконцентрирована. Путин и Медведев во внешней политике могут осуществлять своего рода «распасовку» ответственности перед лицом нежелательного давления международных партнеров, ссылаясь на то, что никто из них в отдельности не может гарантировать те или иные решения.

В ситуации прошлогоднего августовского военно-политического кризиса это распределение ответственности сыграло положительную роль. Я не исключаю, что единовластный хозяин Кремля, кем бы он ни был, в этой ситуации сдался бы перед давлением международного сообщества, а вот «тандем» устоял.

Этот факт совсем не противоречит тому, что сказано выше. Размывание ответственности хорошо в отношениях Кремля с Западом, но плохо в его отношениях с собственным обществом. Вопрос: можно ли совместить ответственность власти внутри страны с ее эффективной безответственностью вовне? Думаю, да. По крайней мере, современным демократиям известен один способ решения этой задачи. Это независимый парламент.

* * *

Павел Салин, ведущий эксперт Центра политической конъюнктуры России:

– Прежде чем говорить о признаках «нового курса», надо определиться с термином – что мы понимаем под «новым курсом»? К сожалению, отечественная историческая традиция, замешенная на «ручном управлении», подразумевает под этим термином кардинальный пересмотр наследия предшественника (предшественников), свое самоутверждение через его компрометацию. Если брать историю XX в., это может быть как жесткий вариант (большевики после царизма, демократы-реформаторы на «костях» СССР), так и мягкий (Брежнев после Хрущёва). Поэтому и родилась идея «оттепели», на Дмитрия Медведева давили, подталкивая его к тому, чтобы «взять власть в свои руки» и «порвать с наследием Путина». Однако президент показал себя сторонником стратегии «малых дел» и эволюционного подхода, что на самом деле и есть «новый курс». То есть это не консервация системы, а ее модернизация, использование, а не отрицание наследия предшественника.