Россия и мусульманский мир № 11 / 2015

Сам факт указанной классификации говорит, с одной стороны, о транснациональном (универсальном) характере технологии корпоративного менеджмента, а с другой – о том, что эта технология имеет некие национально-культурные различия: коль скоро вообще различают «англосаксонскую», «японскую» и т.д. корпоративные культуры. Поэтому возникает естественный вопрос о соотношении национального и транснационального в корпоративно-технологической мегаструктуре – насколько на самом деле существенны национально-культурные особенности применения данной структуры. Теоретической базой для такого анализа могло бы послужить общепринятое в научной литературе описание особенностей каждого из четырех «национальных» типов корпоративной культуры.

Между тем специалисты отмечают, что когда речь идет о транснациональных корпорациях, то эти корпоративные структуры, независимо от своей национально-культурной принадлежности, демонстрируют некий отдельный тип корпоративной культуры, который, таким образом, «выравнивает» между собой все указанные национально-культурные типы, причем, по экспертной оценке, смещая их в сторону англосаксонской корпоративной культуры. Иными словами, развитие транснационально-корпоративной культуры происходит как конвергенция международной корпоративной культуры по вектору ее (корпоративной культуры) «американизации», когда «американизация» заключается в том, что транснациональные корпорации любой страны ведут себя так, как если бы они представляли англосаксонскую корпоративную культуру. И это экспертное наблюдение побуждает к выводу, что сама тенденция к транснационализации корпоративно-организованной экономики является фактором принятия всеми транснациональными корпорациями – будь они из США, Японии, Гонконга или Франции – единых, именно транснациональных, норм поведения.

Между двумя эпохами: Индустриальной и постиндустриальной

Итак, корпоративная организационно-управленческая система, получившая распространение по всему миру, свидетельствует о ее эффективности как для индустриальной модели, так и для постиндустриального типа экономического развития. В связи с этим возникает вопрос: в чем же состоит принципиальное различие между этими двумя моделями экономического развития?

Достаточно жесткий ответ на поставленный вопрос содержится в статьях В.Л. Иноземцева, посвященных анализу кризисной ситуации 1987 г. и непосредственно с ней связанным кризисом 1997–1999 гг., захватившим всю периферию постиндустриального мира.

Кризис 1987 г. начался довольно своеобразно. С 1974 г. по октябрь 1987 г. на фондовых рынках наблюдался быстрый рост котировок (ведущие американские индексы выросли более чем в 4 раза). Поэтому падение индекса Доу-Джонса 19 октября (самое большое в своей истории) в течение одной торговой сессии на 508 пунктов, или более 22% текущей рыночной стоимости, было неожиданным для большинства экспертов3.

Значительная часть, если не большинство, экспертов-исследователей, анализируя кризисную ситуацию, предсказывали депрессию в глобальном масштабе и окончательный переход роли мирового экономического лидера к Японии. Такой прогноз они делали на основе анализа исключительно финансового аспекта кризиса. Лишь немногие эксперты видели его причину в растущем социальном неравенстве, сокращении платежеспособного спроса, стагнирующей производительности и т.п. Весьма любопытно, что большинство экспертов-исследователей не принимали в расчет те факторы, которые способствовали быстрому выходу из кризиса и сохранению США лидирующей роли в мировой экономике.