Россия и мусульманский мир № 6 / 2016

При всем различии гражданского общества в России и в Европе у них сегодня есть много общего. Главное – это расслабленность богатого меньшинства, уверенного в своей силе, и напряженность беднеющего большинства, озабоченного повседневным выживанием. Между ними есть некий «средний класс», который также находится в расслабленном состоянии, вызванном влиянием идеологии и практики общества потребления. Обыватели и там, и здесь привыкли к феномену «диванных войн». Однако с наступлением критической ситуации настроение людей быстро меняется. Поэтому гражданское общество должно вспомнить, что такое гражданская оборона. Службы чрезвычайных ситуаций с террористическими атаками без граждан не могут справиться. Не надо бояться термина «мобилизация» – это лишь естественная реакция любого организма на угрозу со стороны или изнутри. В ситуации сетевой войны нет ни фронта, ни тыла, нет даже мест, которые могли бы определенно считаться более или менее безопасными, нет, наконец, привычной для традиционного сознания оппозиции «мы – они». Всепроникающий риск сетевой войны должен иметь адекватный ответ. А сетевая мобилизация местных сил самообороны есть современная форма самоорганизации гражданского общества.

За последние полвека социология рисков и других асоциальных процессов сильно продвинулась, но все же тематика войн и вооруженных конфликтов остается на периферии этой науки. Столпы современной социологии рассматривают войны и конфликты как «побочные эффекты» позитивной динамики глобализирующегося мира. На мой взгляд, эти разрушительные процессы должны переместиться в центр науки и междисциплинарного анализа. Терроризм – не только разрушительное социальное действие, но идеологический инструмент завоевания и утверждения мирового господства. Пока этот факт не осознается представителями науки. Если, например, посмотреть ведущие западные профильные журналы, то интереса к анализу военных конфликтов и критических состояний обществ не наблюдается. Вот свежий номер весьма содержательного междисциплинарного журнала Infrastructure Complexity. Очень интересные статьи, но нет ни одной, посвященной инфраструктурным рискам и катастрофам. Похожая картина и в отечественных журналах. Да, похоже, как и 200 лет назад, «обороноспособное государство может стать российским национальным брендом» [Данилова, Щербинин 2015]. Но разве дело только в бренде и рейтингах? Как я постарался показать, если позитивные и негативные процессы в обществе изучаются совместно, то это существенно меняет саму методологию исследования [Яницкий 2013; 2015]. Социология, как и другие науки, изучающие современные структуры и процессы в обществе, бессильны без понимания их идеологической подоплеки.

Наконец, о методах социологии. У нас общественное мнение привыкло, что социология – это массовые опросы. Они необходимы для самопознания общества, но для выработки инструментария борьбы с терроризмом мало что дают. Да, крайне опасно изучать эти сети «напрямую», но можно исследовать коррупционные и другие асоциальные сети. Необходимо также изучать опыт журналистов и всех тех, кто работает в «горячих точках». Надо познавать опыт тех, кто работает «на той стороне». Надо глубже изучать методы вербовки и работы сектантских и других закрытых организаций, потому что эти методы во многом схожи с криминальными. Журналисты и криминальные репортеры – наиболее близкие к нам профессионалы. Напомню, что знаменитая чикагская школа городской социологии была во многом создана такими репортерами (дословно muckrakers, т.е. разгребатели грязи). Терроризм – это не отдельная дисциплина, а насущная идеологическая и социальная проблема, требующая системного подхода. Например, безработица, отсутствие легальных средств существования – стимул к поиску нелегальных / теневых / криминальных источников дохода. В условиях кризиса и тем более критических состояний общества работодатель стремится к экономии издержек производства, переводя часть занятых в разряд не полностью занятых, фрилансеров, «вынужденных отпускников» и т.п., тем самым подталкивая людей к поиску левых источников дохода. Наконец, в любом обществе есть категория принципиальных иждивенцев или нахлебников.

Статья подготовлена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда, грант № 15-03-000-27, проект «Социология критических состояний городских систем: теория и практика».

Литература

1. Данилова Е.А., Щербинин А.И. 2015. Позиционирование инновационной политики в российской оборонной отрасли в контексте формирования стратегии национального брендинга. – Власть. № 8. С. 39–43.

2. Майкова Э.Ю., Бондарева Я.В. 2015. Будущее автономии личности как риск: способы самозащиты. – Власть. № 8. С. 22–26.

3. Яницкий О.Н. 2003. Социология риска. – М.: LVS.