Россия и мусульманский мир № 8 / 2013

Можно выделить основополагающие принципы стратегии участия России в «глобальном АО». Прежде всего, это прагматичное и жесткое отстаивание своих прав на влияние в мире, соответствующее проценту «контролируемых акций», в диалоге со своими международными партнерами. Так, например, в этой связи нельзя не отметить жесткую, но в рамках международной процедурной практики, реакцию Москвы при ее проверке на «уступчивость» в войне «08.08.08», когда с подачи США режим Михаила Саакашвили поставил под сомнение авторитет России не только в Закавказье, но и на Кавказе в целом. В этой ситуации поддержка Южной Осетии и Абхазии со стороны Москвы стала фактически вынужденной, поскольку их «сдача» угрожала стабильности ситуации в регионе и была чревата вытеснением оттуда России. При этом стоит отметить, что сила, использованная в данном конфликте, в целом была дозированной. Несмотря на призывы российских «ястребов» «жестоко покарать агрессора», «взять Тбилиси» и пр., данные боевые действия не превратились в войну с грузинским народом, а стали лишь демонстрацией готовности России взять на себя ответственность за стабильность ситуации на постсоветском пространстве.

Тесно была взаимосвязана с вышеуказанными событиями и активизация России в рамках ОДКБ, который она стремилась (и стремится) превратить в мощный военно-политический блок, в оплот защиты постсоветского пространства от «рейдерства» со стороны США и Евросоюза. При этом также прагматично учитывается, что большинство постсоветских государств заинтересованы в материальной поддержке со стороны России, обеспечиваемой в том числе и по линии евразийского экономического партнерства.

Кроме того, с учетом объективного роста протестных настроений руководство стран «пророссийского пула» держит в уме возможность силовой поддержки со стороны ОДКБ в случае внутренних вызовов стабильности (массовых беспорядков, путчей, «цветных революций»).

Еще один принципиальный момент связан с последовательным отстаиванием Россией (например, в период «газовой войны» с Киевом в январе 2009 г.) приоритетов своей энергетической политики. Так, с одной стороны, отечественная элита стремилась избавиться от «посреднических фирм» в лице Украины и Белоруссии, которые своими регулярными демаршами лишь затрудняли энергодиалог с ЕС, а с другой – приглашала к широкому сотрудничеству европейский бизнес через реализацию проектов «Северного» и «Южного» потоков. Другое дело, что контрагенты не всегда желали учитывать отечественные интересы и вместо укрепления партнерских связей зачастую старались навязать Российской Федерации либо заведомо невыгодную Энергетическую хартию, либо «диверсификацию поставок сырья» в обход России. Отсюда и жесткость позиции Москвы в защите своих нефтегазовых приоритетов.

Характерной чертой стратегии участия в «глобальном акционерном обществе» является и отказ руководства России в 2000-х годах от эмоциональности и иррациональности в своих внешнеполитических действиях. Оно старалось придерживаться общепринятых правил игры, апеллировать в своих внешнеполитических маневрах к международной практике и международному праву, не стремилось в отличие, например, от ряда инициатив Уго Чавеса или Ким Чен Ира шантажировать своих «соакционеров». Определяющим здесь стал принцип возможностей: если есть возможность перехватить «по закону» у конкурентов какой-либо бизнес-актив, Россия это делала.

Это же касалось и взаимодействия в рамках Содружества Независимых Государств. В 2000-е годы Россией был взят курс на достижение прагматизма в отношениях с внешнеполитическими партнерами, в том числе и в СНГ.

С одной стороны, такой курс выглядел вполне оправданным: методы «задабривания» и «покупки лояльности», используемые в 90-х годах, принесли весьма плачевные результаты. Выработав у партнеров «хватательный рефлекс» и спровоцировав с их стороны паразитическое отношение к себе, Россия не только не сумела закрепиться в этих государствах, но и допустила их постепенный дрейф в сторону Запада. С другой стороны, российская элита учитывала, что, если страна претендует на статус великой державы, то ей в любом случае нельзя отказываться от контроля над зоной своих национальных интересов, которой, без сомнения, является постсоветское пространство. При этом страна должна быть готова и к определенным «тратам», только уже в качестве компенсации не за абстрактную «любовь», а за вполне конкретные взаимные уступки. Соответственно, «геополитические амбиции не должны игнорировать экономические интересы и политические реалии. Российская Федерация стремится… обрести новое равновесие и занять более высокое место на ставшей уже глобальной арене. Из сказанного следует необходимость поддержания баланса между амбициями и ресурсами, вложениями и приобретениями. Критерием при этом могут служить лишь национальные интересы самой Российской Федерации».