Россия и мусульманский мир № 8 / 2014

Л. Буева. Не забавно ли, что в роли инициаторов концепции реидеологизации выступили те западные исследователи, преимущественно социологи, которые активно пропагандировали созданную ими концепцию деидеологизации? Р. Арон, З. Бжезинский, Д. Белл, С. Липсет, Шилз. Теперь все они стали говорить, что, в сущности, они всегда были реидеологизаторами. Беда лишь в том, что научная общественность не сумела оценить утонченность их мотивировок. В результате, мол, появились упрощенные, а подчас и извращенные версии тех воззрений, которые исповедовали указанные авторы. Словом, их не поняли, неверно прокомментировали и т.п. Р. Арон уже в конце 1960-х годов объявил, что «закат идеологии» стал анахронизмом. По его мнению, мы живем в век «разрастающейся и углубляющейся идеологизации». З. Бжезинский утверждал, что сегодня выигрывают те общественные силы, которые обращаются к массовым идеалам, учитывают потребность людей в ценностных ориентациях. Поиск воодушевляющих истин больше уже не рассматривался как «ненужное доктринерство», как «дань абстрактному и бесплодному гуманизму». Напротив, идеологи, социологи и политологи стали настаивать на том, что люди испытывают весьма сильную, трудно насыщаемую потребность в идеях, мотивирующих их поведение.

И. Егорова. Мне кажется, что реидеологизаторская волна имеет некоторые общие черты. Все теоретики, придерживающиеся новой тенденции, говорят о возросшей роли идей в современном мире. Смысл этих умонастроений весьма отчетливо выражен в афоризме: «Человеку идеология нужна как воздух». Все реидеологизаторы, независимо от конкретных ориентаций, придерживаются единой платформы: они убеждены в том, что мир крайне нуждается в новых мировоззрениях, ибо прежние утратили способность быть средством социальной ориентации. Всем «реидеологизаторским» направлениям присуще мессианство, вера в собственную историческую миссию, в то, что именно данное конкретное воззрение явится прологом к новой фазе человеческой истории. Отсюда проекты «глобальной идеологии», оцениваемой уже позитивно, как факт, отражающий общественные потребности. Реидеологизаторы ищут ядро «новой идеологии», некое наиболее важное устремление, которое способно сообщить энергию и привлекательность новому мировоззрению.

П. Гуревич. Зерно возникающей «глобальной идеологии» Т. Парсонс усматривал в «религии всеобщей любви», Э. Фромм – в «революции надежды», Т. Роззак – в «старом гнозисе», т.е. возрождении шаманистики, магии, первобытной фантазии. Сообщалось, что новое мировоззрение, столь нужное современному миру, будет свободным от односторонности. В этом новом духовном образовании будут интегрированы разные тенденции, гармонизированы интересы разных социальных групп. Реидеологизация – сложное и многоплановое явление. Она взята на вооружение различными идейно-политическими течениями современного мира. Возникновение данной идейной волны отразилось на всех направлениях западной мысли, трансформировав и либерализм, и консерватизм, и леворадикальное сознание. В этом русле лежат попытки буржуазных партий (республиканской и демократической в США, лейбористской в Англии и др.) опереться на обновленные политические программы, укрепить свой престиж. И чем же все это завершилось? Идеология оттеснила науку, философию. Началась полоса безраздельной идеологизации всей социальной жизни. Идеология окончательно короновала себя в современном мире. Нет такой сферы существования, будь то конкурсы красоты или спортивные состязания, политические распри или расшифровка генома, которая не оказалась бы идеологизированной. Почитайте работы современных генетиков. Их волнуют уже не только тайны природы. Они готовы выступить и в роли социальных реформаторов.

Л. Буева. Мы подвергли осуждению идеологию и ее критику, крах идеологии и реидеологизаторскую волну. Каков же «сухой остаток»?

И. Егорова. Он как раз в том, что опасно браться за новое идеологическое творчество, не усвоив уроки истории. Можно ли считать, что концепция деидеологизации полностью несостоятельна? Это было бы упрощением проблемы. Ведь остается в силе предположение, что главная задача власти состоит вовсе не в том, чтобы представить народу развернутую идеологию. Ей предстоит, прежде всего, использовать достижения социальной философии и организовать общественную жизнь с учетом достижений экономики, социологии и других сфер гуманитарного знания. Запрос на идеологию, безусловно, отражает неспособность власти сохранить себя без использования социальной мифологии. Либеральная власть в нашей стране полагала, что она реализовала запрет на огосударствление идеологии. И в этом был исторический смысл. Трудно было в тех условиях обеспечить переход страны к новому жизненному укладу без серьезных расчетов с авторитарным наследием, без оценки возможной идейной заразы, которая находит свою опору то в национализме, то в неоязычестве, то в воинствующем атеизме.