Россия и мусульманский мир № 8 / 2016

Ю. Джабраилов,

кандидат политических наук; Региональный центр этнополитических исследований, Дагестанский научный центр Российской академии наук (Махачкала)

В нашей стране процесс оформления устойчивой модели государственно-конфессиональных отношений не приобрел завершенный характер. В 2001 г. были отвергнуты два проекта Концепции государственно-конфессиональных отношений в Российской Федерации. Полемика вокруг этих документов постепенно утихла, но принципиальные вопросы остались нерешенными.

Возможно, это сопряжено с неоднозначностью мнений научного сообщества о методах и механизмах взаимоотношений государства и религиозных объединений. В научных работах значительное внимание акцентируется на необходимости совместных усилий государства и религиозных организаций в деле преодоления проблем социальной реальности, предлагается разработать набор четких критериев, позволяющих конфессии обрести статус государственно-признанной. Такой статус будет нести с собой весь комплекс обязанностей и привилегий для конфессий и даст возможность беспрепятственно осуществлять им свою деятельность. В то же время существует позиция, отрицающая модель государственно-конфессиональных отношений, которая оформляется как политика консолидации государственных и религиозных интересов25.

Признавая позицию о разделении сфер компетенции светских и религиозных властей, сохраняя при этом принцип невмешательства в их внутренние дела, считаем, что государство должно способствовать деятельности религиозных организаций, сотрудничать с ними в решении проблем, где интересы совпадают и пересекаются.

Именно такая линия государственной политики отражена в «Уфимских тезисах» Президента Российской Федерации: «Новая социализация ислама должна рассматриваться как развитие традиционного мусульманского образа жизни, мышления, взглядов в соответствии с современной социальной действительностью»26.

Впервые в истории России первое лицо государства объявило о необходимости воссоздания и собственной исламской традиционной богословской школы, что особенно важно и признаваемо большинством мусульманских ученых мира. Фактически это исторический момент для российских мусульман, в государстве имеется высшая политическая воля, позволяющая им занимать гражданскую позицию согласно своему вероисповеданию.

На научных конференциях религиозными деятелями страны давно высказывается идея создания Российской академии исламских наук с центром в городе Москве. Причина затягивания связана не столько с нежеланием властных органов помочь в выделении территории под строительство, оформлении документов и т.д., сколько с процессом постепенного согласования позиций, мнений региональных исламских структур о едином статусе учреждения, об его образовательном характере или научном как разрабатывающей исламскую социальную доктрину. В российском мусульманском сообществе наступает время консолидации. «Мы должны двигаться по направлению к объединению всех региональных ЦРО и МРО (центральных религиозных организаций и местных религиозных организаций. – Авт.) под началом единого Духовного управления мусульман РФ», – заявлял Р. Гайнутдин, назвав эту реформу «приоритетной в 2015 г.»27.

Возможно, путь претворения в жизнь политической воли не будет быстрым и легким, но заданный вектор в рамках властно-исламского диалога направлен на сохранение российского духовного пространства, усиление гражданских и патриотических чувств со стороны мусульманской части населения, гармонизацию межрелигиозных и государственно-конфессиональных отношений. Реализация вероисповедной политики в заданном русле должна решить и проблему политизации ислама как попытку переноса части нерешенных духовно-идеологических вопросов в политическую плоскость.

Наличие какой-либо одной модели государственно-конфессиональных отношений или сосуществование разных типов в государстве или в субъектах Федерации определяется особенностями их политической конъюнктуры, степенью согласованности вероисповедной политики между различными уровнями власти, исторической ролью религии в социальных процессах и в культуре российских народов.

На Северном Кавказе на примере республик Чечни и Дагестана можно проследить становление таких типов взаимоотношений между властью и религиозными организациями, где доминируют признаки кооперационной и сепарационной моделей государственно-конфессиональных отношений.