Россия и Польша. Противостояние в веках

Сложные политические интриги заставили Вильямса в октябре 1757 г. покинуть Петербург, но Понятовский остался – и в Петербурге, и в постели цесаревны. Вскоре любовник потерял всякое чувство меры. В июле 1758 г. Понятовский стал посещать по ночам Екатерину в Ораниенбаумском дворце, несмотря на то, что в соседних покоях находился ее муж. Речь, разумеется, идет не о дворце Петра III, который тогда еще строился, а о старом Большом дворце, построенном еще А. Д. Меншиковым.

Однако вскоре разговоры об этих забавах поползли по столице. Елизавета сама была «шалуньей» и смотрела сквозь пальцы на проказы Екатерины, но это было слишком. Французский посол в Петербурге маркиз де Лопиталь начал открыто издеваться над Понятовским. Естественно, дело кончилось высылкой Стася из России.

После отъезда фаворита Екатерина вступила с ним в любовную переписку, но постель ее не пустовала. Теперь главным фаворитом становится двадцатисемилетний артиллерийский офицер Григорий Орлов. В декабре 1761 г. умирает императрица Елизавета, и на престол всходит Петр III (1728–1762). Однако новый император не справляется со своими обязанностями, и 28 июня 1762 г. гвардия устраивает в Петербурге переворот в пользу Екатерины. Значительную роль в перевороте играют братья Орловы, приобретшие затем большую власть при дворе. Свергнутый император был под арестом доставлен в местечко Ропшу под Петербургом, где вскоре скончался от «геморроидальных колик».

Получив известие о перевороте в Петербурге, Понятовский засобирался к любимой. Но уже 2 июля 1762 г. Екатерина II пишет ему: «Убедительно прошу вас не спешить приездом сюда, потому что ваше пребывание при настоящих обстоятельствах было бы опасно для вас и очень вредно для меня».

Ровно через месяц Екатерина отправляет второе письма: «Я отправляю немедленно графа Кейзерлинга послом в Польшу, чтобы сделать вас королем, по кончине настоящего [короля] и в случае, если ему не удастся это по отношению к вам, я желаю, чтоб [королем] был князь Адам[47]. Все умы еще в брожении. Я вас прошу воздержаться от поездки сюда, из страха усилить его».

Наконец 27 апреля 1763 г. откровенность императрицы доходит до предела, и она пишет Понятовскому: «Итак, раз нужно говорить вполне откровенно и раз вы решили не понимать того, что я повторяю вам уже шесть месяцев, это то, что если вы явитесь сюда, вы рискуете, что убьют обоих нас».

Власть Екатерины действительно очень непрочна. Она боится и ревности Орловых, а еще больше – негативной реакции русского дворянства, не желающего видеть поляка, да и вообще иностранца, ни временщиком типа Бирона, ни тем более русским царем.

Тем временем Фамилия в Польше перешла в наступление, даже не дождавшись смерти короля Августа III. Была развернута широкая кампания против злоупотреблений «саксонских» министров и чиновников. Придворная партия в ответ пригрозила Чарторыским арестом.

Узнав об этом, Екатерина 1 апреля 1763 г. послала приказание своему послу при польском дворе Кейзерлингу: «Разгласите, что если осмелятся схватить и отвези в Кенигсштейн кого-нибудь из друзей России, то я населю Сибирь моими врагами и спущу Запорожских казаков, которые хотят прислать ко мне депутацию с просьбою позволить им отомстить за оскорбления, которые наносит им король Польский».

В то же время Екатерина требовала от Кейзерлинга, чтобы он сдерживал рьяность партии Чарторыских. Так, 4 июля она писала: «Я вижу, что наши друзья очень разгорячились и готовы на конфедерацию; но я не вижу, к чему приведет конфедерация при жизни короля Польского? Говорю вам сущую правду: мои сундуки пусты и останутся пусты до тех пор, пока я не приведу в порядок финансов, чего в одну минуту сделать нельзя; моя армия не может выступить в поход в этом году; и потому я вам рекомендую сдерживать наших друзей, а главное, чтобы они не вооружались, не спросясь со мною; я не хочу быть увлечена далее того, сколько требует польза моих дел».

Французское правительство во времена Людовика XV смотрело на Польшу чуть ли не как на свою провинцию и считало своим долгом постоянно вмешиваться в ее дела. Однако сейчас французские дипломаты оказались в замешательстве и не знали, что им делать. Дело дошло до того, что «секретный» посланник Людовика XV Энненом несколько раз тайно встречался в Варшаве со Станиславом Понятовским. Энненом предложил Станиславу сделку: в случае, если на конвокационном (избирательном) сейме получит перевес кандидат от Чарторыских, то «французская партия» поддержит его, если же перевес получит французский кандидат, то Чарторыские обязывались сделать то же самое.