Россия и рецепты

– А… Это мои мальчики из «Госплана». Чудовищной разрушительной силы!

Плановая система хозяйства цементировала экономику до полной потери подвижности и смысла. «Госплан» расписывал, какой птичке и во сколько часов склюнуть сколько гусениц какой породы. Птички дохли, гусеницы грызли, но премии выписывались. Предписывалось и утверждалось все-все-все, и даже пьеса была знаменитая, что сталь надо доварить и выпустить до двадцати четырех ноль-ноль, тогда всех похвалят и премируют, хотя сталь будет плохая, бракованная, но это неважно, а если сталь пустят только в час ночи, хоть и хорошую, это будет невыполнение плана за месяц, квартал, год и пятилетку, и всех сурово накажут. Переживали все страшно! Или вот непридуманное: к 9 Мая в домах с центральным отоплением, т. е. везде в городах, было нечем дышать: на улице плюс пятнадцать – в доме плюс тридцать, батареи раскалены, хотя зимой были еле теплые. И так – из года в год! Потому что зимой надо экономить топливо, вдруг еще морозы грянут, – а в конце сезона надо выжечь все запасы, а то срежут лимиты на будущий год: планируют-то от достигнутого, и раз тебе в прошлом году дали много – то в будущем исправятся и «излишки» срежут, будешь куковать, так что выжечь необходимо все, не хрен беречь на осень, там новое будет. И сатанели граждане – зимой мерзнем, летом паримся, власти идиоты!

Система улучшала свои дела методом улучшения планирования. Создавала новые органы и расширяла штаты. Крестьяне? – пьют, суки! Проследить, чтоб отсеялись в срок! И – сыпали в мерзлоту либо в воду чего не надо. Не по погоде, а по плану из райкома. А райкомы соревновались: кто первый отсеется – тому награды. И уборочную – по плану! А вот за низкий урожай мы с вас спросим! Что – хранить негде?! А этим, слава богу, другой райком занимается…

Экономика заболела шизофренией, осложненной блуждающим склерозом. В принципе все делалось. И все через задницу. В принципе все было, хоть и скверного качества. Зато не там, где надо. Стоножка составила план движения каждой из ста своих ножек и получила инвалидность по параличу.

А народ, между прочим, постанывал: «Эх, хозяина нет! Хозяин – он разве позволил бы, чтоб лес сваленный зря гнил? Или такие площадя засевали, когда амбары не подготовлены? Или материю переводить – шить сто плохих дешевых костюмов, если лучше сшить тридцать модных дорогих, и экономия всего, и прибыль какая, и люди купят, а?» Короче, народ – он плановый идиотизм тоже не одобрял. Он хотел такой разумный бытовой капитализм.

И производительность труда у нас была очень низкая. Во много раз меньше, чем в развитых капстранах. И противоречило наше существование одному из основных положений марксистской экономики (правильно марксизм следует называть панэкономизмом, ибо именно экономическую деятельность он абсолютизирует и ставит во главу исторических и политических процессов, что есть вульгарное упрощенчество и проистекающий из узости образования релятивизм, но этим пояснениям и опровержениям место не здесь). По Марксу: «Новая общественно-экономическая формация является более прогрессивной по сравнению со старой, если она дает более высокую производительность труда». Это – из основ. Краеугольных камней. Вех.

Советский строй не был более прогрессивным, чем западный! Это по нашему богу Марксу! О ужас! О тайна позорная! Во всех учебниках это писали – а сами что?! Допланировались, идиоты кремлевские?!

По советской идеологически-экономической доктрине советский экономический строй был казусом. Парадоксом. Неправильным. Практика опровергала теорию – за такие опровержения при Сталине расстреливали.

«Социализм – это учет и контроль», – завещал Ленин. Ну?

Планирование гробило страну.

Боже мой, ведь каждый на своем месте понимал более или менее, как надо вести дела по уму. Планирование приобрело вредоносный, губительный характер.

А кто был за планирование? Чиновники, многочисленные органы, короче – аппарат советской власти. Планирование – это их роль, значимость, главность, блага, власть. Можно было сформулировать так:

советская власть – это партийно-чиновный аппарат плюс плановый экономический принцип.

Вот реформаторы и решили справедливо: на хрен! Не фиг этих паразитов модернизировать! Аннулировать дармоедов. Объявить свободный рынок. Пусть работник сам на месте решает, как ему лучше работать. На что спрос – то он и произведет. Что ненужно – того и делать не станет либо прогорит в миг. И рванем мы вверх.

Свободный рынок полагался полной противоположностью всеудушающему тоталитарному планированию, где плодились дармоеды и переводилось добро на дерьмо. Рынок – он сам мгновенно удовлетворяет все свои потребности. Чего-то нет? Завтра появилось – и кто-то расторопный срубил на этом свой миллион. Всем хорошо – и ему отлично.