Россия и русские в мировой истории

Внешняя политика США в XX веке прошла несколько этапов выдвижения мондиалистских концепций. Им всегда предшествовали изменение глобального равновесия, эрозия влияния традиционных участников баланса и наступательная пропагандистская работа и моральное давление на соперников. В. Вильсон и Программа из 14 пунктов выдвинули новые принципы на фоне распада исторической России, разгрома центральных держав и устранения Mitteleuropa. Ф. Рузвельт и проект универсальной международной организации были представлены, когда англосаксонские силы, прежде всего США, обрели не имеющий аналогов вес в мире. Гуманитарный пафос Дж. Картера звучал в период, когда после «разрядки» отношения Восток-Запад были намеренно резко обострены, а процессы в самом СССР позволяли надеяться на успех идеологического давления. Бывший советник по национальной безопасности США 3. Бжезинский вспоминает, как клише защиты прав человека в соответствии с новой стратегией вписывалось во все программы, речи, заявления, повестки, условия[592]. Победу Клинтона политолог Р. Такер назвал «триумфом вильсонизма» и провел параллели между временем Вудро Вильсона и тем миром, в котором США вознамерились осуществить очередной раунд глобализации[593].

Хотя в официальной риторике продолжают фигурировать прежние понятия, они становятся малосодержательными рудиментами уходящей эпохи. От классического международного права сделан пробный шаг в сторону права мирового правительства и космополитического гражданского общества. В связи с этим многие политологи, в частности немец К. Зегберс, с одобрением спешат констатировать, что сформировавшийся после Вестфальского мира и ставший привычным свет, в котором главную роль играли государства, сегодня уже ушел в прошлое»[594].

США практически утвердили право самим и единолично назначать критерии «правды», единолично выступать в роли судьи, самим принуждать и карать всех непокорных. Объявление этим самозванным судией кого-либо «нецивилизованным», а значит, подлежащим грубому давлению извне, означает лишение защиты международными правовыми нормами. Сегодня фантом «воли международного сообщества» прикрывает агрессию и карательные операции. Но обе стороны медали — и присвоение Соединенными Штатами роли арбитра, и универсальная эгида — это угроза понятию «государство и суверенитет», конец системы международного права. Устава ООН и принципа невмешательства, конец эры государства-нации. Международное публичное право, в котором субъектом является государство, становится факультетом ненужных профессий. Все договоры и соглашения на самом деле лишь протокол о намерениях с клаузулой rebus sic stantibus («при таком положении дел, пока условия сохраняются»). Вопреки псевдогуманистической пропаганде роль силы в международных отношениях чрезвычайно возросла, а карта уже не только Европы, но и мира вновь стала зыбкой, как несколько веков назад.

Всему этому на европейском этапе до перехода США к единоличным акциям способствовали левые правительства Европы, активно соучаствовавшие в очередном духовном и геополитическом Дранг нах Остен под новым флагом либерального универсализма. Вряд ли случайно, что одновременно, как и хотел Л. Троцкий, к власти в Европе пришла целая международная корпорация левых. Не только сугубый философский материализм вместе с идеологией интернационализма, но идеалы антиэтатизма переместились из Москвы и Восточного Берлина чтобы прочно закрепиться в идеологическом арсенале европейских и американских канцелярий. При этом агрессивность либерального универсализма уже превосходит своего предшественника с его быстро захлебнувшимся «экспортом революции» в теплохладный Запад. «Теории глобализации, — признает авторитетный американист А. Богатуров, — приобрели настолько отчетливые черты наступательности, что ассоциируются сегодня… с призраком «мировой либеральной революции» — зеркального отражения коминтерновской химеры всемирной пролетарской революции, перекодированной сообразно реалиям конца XX века»[595].