Россия и русские в современном мире

Таким образом, нам трудно было бы понять ярую критику Н. Нарочницкой в адрес либерализма вне данного исторического контекста. Невозможно было бы осознать и всю важность, которую для нее приобретают вопросы «нации» и «национальной судьбы», не вспомнив о роли иностранного вмешательства в дела России в тяжелые для нее времена или о постоянных искажениях на Западе действий и слов российского руководства – с того самого момента, как то взяло курс на восстановление страны.

Автору этих строк, начиная с 1988 г., удалось лично и достаточно регулярно бывать в СССР в разгар перестройки, а затем и в России во время переходного периода. Он преподавал там с 1993 по 2000 г., а затем вновь с 2006 г. С 1991 г. он имел возможность участвовать на правах эксперта в различного рода заседаниях МВФ и Всемирного Банка. Таким образом, он неоднократно мог иметь возможность наблюдать за скандальными действиями отдельных западных экспертов и советников. Практика вмешательства в дела другого государства и практика, умышленно нацеленная на искажение действий российского руководства, а также искажение ситуации, здесь была налицо. И об этом уже тоже было немало сказано.

Проблема заключается не в том, чтобы удостовериться, были ли акты, враждебные по отношению к России, инициированы западными государствами и, в первую очередь, США, но в том, чтобы удостовериться в существовании исторического заговора, о котором пишет Н. Нарочницкая в своей книге. Лично я в этом не убежден.

Не то чтоб «антироссийской» политики никогда не было и «антироссийские» идеи по-прежнему не вынашивались сегодня в администрации некоторых стран. Это как раз ощущается. И не только в США, но и в Великобритании, и даже в кулуарах Европарламента в Брюсселе. Не то чтоб в западной культуре не существовало априорно антироссийских настроений, формы выражения которых весьма разнообразны. Все это так, но, возможно, автору, справедливости ради, нужно было наряду с отнюдь небеспристрастными формулировками в отношении России, написанными Фридрихом Энгельсом от лица европейской интеллигенции XIX века, давать и выдержки из К. Маркса о позитивной роли «мира» (т. е. русской общины. – Прим. ред.) и возможного русского пути к коммунизму.

Кроме того, действительность, с которой столкнулся автор данной статьи, чаще всего свидетельствовала о наличии своеобразного симбиоза из неолиберального догматизма, недостатка политической воли и алчного подхода у предполагаемых «заговорщиков», нежели доказывала существование какого-то совместного политического проекта, целиком и полностью продуманного и последовательно внедряемого на протяжении десятилетий. К счастью, как для России, так и для Европы, эти ярые антироссийские круги не смогли представить никакой совместной стратегии. Так, в 1993–1995 гг. можно было услышать множество пространных речей о необходимости «дезиндустриализации России» или разделении ее на 20 микрогосударств. Но сторонники данного подхода не смогли в то время собрать вокруг себя необходимую критическую массу, которая позволила бы им осуществить столь мрачные замыслы. Развал промышленности, который пережила Россия в 1991–1998 гг., является не столько результатом заговора, сколько последствием совершенно негибкой, догматичной экономической политики, свойственной далеко не только для России той поры, но применяемой и в других странах (таких как Франция) с подобным же результатом.

Чтобы до конца понять политику, проводимую в отношении России переходного периода, необходимо также сказать и о жесткой конкуренции, существовавшей между активно внедрившимися в процесс российской перестройки западными агентствами и организациями, и о конфликтах, сталкивавших старую и новую администрацию, и об инструментализации и использовании всего, что только появлялось в России того периода, для внутриполитических целей США. Рискуя разочаровать любителей великих исторических разоблачений, скажу лишь: это была одна из тех катастроф, что являются обычно результатом сочетания глупости и жадности, предвзятого и ограниченного догматизма с чиновничьим эгоизмом. Свидетелями же этих уродливых союзов выступают раболепство, конформизм и посредственность.

Гоголь говорил, что у России две беды: дураки и дороги. У нас на Западе качество вторых «компенсируется» злобностью первых.

Некоторые утверждения, высказанные Н. Нарочницкой, кажутся мне преувеличенными и несправедливыми, вызванными скорее эмоциями, нежели анализом фактов. Но есть и другие, отражающие реальность, которая не подлежит сомнению.

Тем же, кто хотел бы похоронить ее книгу, посчитав ее содержание параноидальным, я хотел бы напомнить, что и у параноиков бывают враги.

Увы, у России врагов всегда хватало.

Нация и национализм