Россия и современный мир №1 / 2017

По воспоминаниям Эренбурга, сходными с воспоминаниями других, В.И. Ленин говорил спокойно, без пафоса, без красноречия, слегка картавя, иногда усмехался. Его речи похожи на спираль, для разъяснения и убеждения собеседника он возвращался и повторял. Эренбург подчеркивает простоту жизни вождя, демократичность и участие в судьбе товарищей – черты, свойственные большим людям. В конце рассуждений о Ленине Эренбург приходит к выводу, что Ленину чужд культ личности.

В эмиграции с Лениным встретился очень интересный человек, в будущем сильный шахматный мастер А.Ф. Ильин-Женевский, победитель Капабланки, брат Ф.Ф. Раскольникова. Произошло это в весенний день 1914 г. Александр Фёдорович был совсем юным гимназистом, только что исключенным из гимназии Витмера и заканчивающим учебу в Швейцарии на деньги некоего благотворителя. Встреча состоялась в Женеве, куда Ленин приехал всего на один день с лекцией. Остановился он на квартире своего старого друга Вячеслава Алексеевича Карпинского. Как вспоминает Ильин, он увидел низенького, коренастого человека и в памяти всплыл облик Сократа. Растерянно протянув руку «Ильичу» для приветствия, он почувствовал в свою очередь широкое и крепкое рукопожатие. Лицо вождя расплылось в приветливой и ясной улыбке.

Молодой Саша Ильин отвечал на вопросы Ленина по поводу ареста их юношеской организации. Жена хозяина – «товарищ Ольга», она же Софья Наумовна Равич, (первая жена Г.Е. Зиновьева) пригласила всех к столу. Разговор перешел на сугубо личную тему – Ленин беспокоился о состоянии здоровья своей жены: у Надежды Константиновны была базедова болезнь. Предлагалось два пути решения проблемы: опасная операция или консервативный способ лечения. «С какой заботливостью и тревогой говорил Владимир Ильич о здоровье своей неразлучной и верной подруги». Революционер, решительно расправившийся «операционным» путем со старой Россией, в личной жизни оказался консерватором: семья Ульяновых не решилась на операцию.

Неожиданно Ленин обратил внимание, что юноша не ест мяса, и Равич быстро приготовила для него яичницу. Александр был вегетарианцем и со свойственной юности горячностью стал защищать «безубойный» способ питания. (Это было время всеобщего увлечения толстовством.) Ленин развеселился: «Ого, – сказал он, хитро улыбаясь и подмигивая Карпинским, – этак, вы, пожалуй, произведете новый раскол в партии и организуете новую фракцию большевиков-вегетарианцев». Так смеясь и пикируясь, они перешли в библиотеку, где был приготовлен послеобеденный чай23.

Тему для доклада Ленин выбрал вызывающую для космополитической среды эмигрантов, живущих в Женеве: «Национальный вопрос». По словам Ильина, различные эмигрантские национальные социалистические группировки считали преступлением всякий последовательный интернационализм. Аудитория пришла огромная: яблоку негде было упасть. Все ожидали полемики. Ленина встретили весьма прохладно, исключая кучку большевиков.

Как оратор Ленин глубоко поразил Ильина, хотя, казалось бы, его нельзя было назвать блестящим оратором. Он не обладал такими артистическими данными, как, например, местная достопримечательность – итальянский анархист Бертони. Тот отличался внешностью актера-трагика, бархатным голосом и прочими атрибутами, необходимыми, чтобы обворожить женскую часть публики.

Ленин был его антиподом. Невзрачная внешность, несколько хрипловатый голос и «привычка часто причмокивать в конце фраз» – этим не покоришь зрителя. Но Ильин поймал себя на мысли, что он, слушая оратора, как бы читает книгу. «Удивительная стройность мыслей, строгая последовательность изложения и неумолимая логичность сделали то, что вся это большая и в большинстве чуждая нам аудитория, не двигаясь и почти не дыша, как зачарованная, прослушала до конца лекцию Владимира Ильича». Когда он окончил говорить, большая часть зала аплодировала ему. Но настоящее мастерство проявилось во время полемики. Он разделался с ними быстро – «это был не бой, а избиение младенцев!». Враги повержены, собрание закончено, и дружные аплодисменты сопутствовали победе логики полемиста.

Карпинские и Ильин провожают Ленина до поезда.

Последняя реплика Ильича из окна вагона:

«– Советую вам перестать быть вегетарианцем!

– Советую вам сделаться вегетарианцем! – с юношеским задором отвечаю ему я. Ленин смеется…»

Юноша запомнился Ленину, и он неоднократно справлялся у Карпинских о его житье-бытье, приглашал на отдых в Краков, но этому помешала война. А после приезда Ленина в Петроград они коротко встретились снова. Вождь не узнал его: загорелый, запыленный, в офицерских погонах – он не был похож на довоенного юнца. Ильин напомнил о себе:

«– Мы с вами видели в Женеве». Я – «витмеровец»…

«– А, вегетарианец! – воскликнул он, и веселая ласковая улыбка озарила его лицо. По-видимому, это обстоятельство всего сильнее врезалось ему в память. Милый, добрый Ильич!»24.