Россия и современный мир №2 / 2014

Экспансия кооперативов как никакая другая экономическая мера горбачёвского руководства способствовала разложению госсектора. В этом смысле данные о росте объема продукции кооперативов коррелируются с показателями спада производства в госсекторе, разумеется с поправкой на схемы «оптимизации» налоговой нагрузки за счет сокрытия прибыли кооперативов. Уход от налогов, доступ к дефицитным фондам снабжения, проводка через кооперативы сбыта продукции госпредприятий становились возможными благодаря формированию коррупционного симбиоза между кооператорами, менеджментом госпредприятий, местной партийно-государственной номенклатурой, чиновниками отраслевых министерств, представителями правоохранительных органов и криминальными структурами. По сути, в нерыночной системе появилось множество квазирыночных акторов, которые начали использовать множественные ее прорехи и законодательные лакуны для достижения максимальной прибыли. Эти акторы процветали на разложении старой, иерархически организованной командно-административной системы, но для становления новой, рыночной системы давали минимум – в лучшем случае стартовый капитал, специфический опыт и связи, необходимые для достижения прибыли в условиях распада советского государственного сектора и получения доступа к его самым лакомым кускам. Зато благодаря такого рода связям можно было обеспечить воспроизводство в качественно новых условиях связки «власть / собственность», освободив ее от политико-идеологических ограничений советской эпохи. Именно это и произошло впоследствии в результате осуществления гайдаровских реформ.

1987–1988 гг. можно считать решающими для судьбы СССР в том смысле, что в этот период были одновременно активированы несколько мощных механизмов ее разрушения – ликвидация идеологической монополии и цензуры, ослабление внутреннего единства КПСС и появление возможностей прихода в структуры власти людей, позиционирующих себя в качестве оппонентов режима, эрозия плановой экономики, подъем сепаратизма в ряде союзных республик и использование его активистами легальных способов борьбы за национальное самоопределение и независимость. Происходило взаимное усилие этих разрушительных процессов, нагрузки на систему возрастали с каждым месяцем. В то же время количество людей, социальных слоев и элитарных групп, продолжающих связывать свою судьбу со старым режимом, начало быстро сокращаться. И, напротив, множились ряды тех, кто в силу различных мотиваций – нравственных, идеологических, карьерных, националистических или материальных, – был заинтересован в крахе системы. Абсолютным же было большинство людей дезориентированных, смутно осознающих угрозу гибели коммунистического государства и связанного с ним привычного образа жизни, но уже не способных встать на их защиту.

Синергия дестабилизирующих процессов, в конце концов, достигла той стадии, когда негативные последствия любой попытки спасения системы с использованием насильственных методов начали перевешивать последствия самой системной катастрофы. «Откровением» в этом смысле для очень многих в Советском Союзе и за его пределами стал I съезд народных депутатов СССР (25 мая – 9 июня 1989 г.).