Россия и становление сербской государственности. 1812–1856

Сербское правительство с началом военных действий оказалось в затруднительном положении, выход из которого был найден в объявлении нейтралитета. Симпатии сербского общества к воюющей России были очевидны. «Можно полагать, что даже сохранение нейтралитета едва ли будет возможным в том виде, в каком желали бы оного западные кабинеты», – свидетельствовали российские политики[575]. Черногория открыто встала на сторону России. Обращаясь к российскому посланнику в Вене, правительство Черногории «предавало себя и весь народ черногорский в полное распоряжение» русского императора. Ответ Петербурга, переданный через Е. П. Ковалевского, последовал незамедлительно: «…воздержаться от преждевременных необузданных действий»[576]. В то же время российские власти не отказывались окончательно от возможной помощи черногорцев. Ковалевский, направленный в Черногорию, привез из России 60 тысяч рублей на приобретение оружия, сюда же прибыли военные специалисты – артиллерист и инженер[577]. Все это говорило о том, что окончательного решения по привлечению к военным действиям славян Балканского региона российское правительство к тому времени еще не приняло.

Об этом же свидетельствует весьма интересный документ, относящийся к октябрю 1853 г. Это проект депеши российскому посланнику в Вене барону П. К. Мейендорфу относительно использования австрийской территории для переброски в Сербию русского оружия. На документе имеется императорская резолюция «Быть по сему», которой снабжались все одобренные Николаем I инструкции российским представителям за рубежом (т. н. «отпуски»). О секретном характере депеши свидетельствует помета: «NB. Подлинный отпуск написан был карандашом и уничтожен в Министерской канцелярии». Таким образом, мы располагаем не подлинником, а копией документа, который, при всей секретности предприятия, тем не менее присутствует в дипломатической документации. В проекте говорится о том, что сербский князь хотел бы иметь 10 тысяч ружей, но император еще не решил, наступил ли для этого подходящий момент. Вопрос в том, как это сделать, поскольку Порта, безусловно, прервет «все прямые сообщения по Валахии между нашей армией и Сербией». Ничего более не остается, как воспользоваться помощью Австрии – ее правительство не будет препятствовать переправке ружей через Польшу, – «где у нас есть склад оружия» – транзитом в Сербию[578].

Даже с началом военных действий в российских правящих кругах бытовала уверенность в дружественном расположении Австрии. В таком случае от Сербии требовалось немного; во-первых, соблюдения нейтралитета, а во-вторых, сербские власти должны были отклонить возможность «покушения со стороны Порты открыть путь войскам своим через Сербию»[579]. Таким образом, ввиду угрозы новой войны с Турцией Россия вновь оказалась перед выбором: привлекать ли православных христиан Балканского региона к военным действиям или занять прежнюю позицию неодобрения любого несанкционированного освободительного движения «изнутри» Османской империи.

Совместное участие православных подданных Порты и русской армии в военных действиях против Турции имеет давнюю традицию. Хорошо известны военные выступления сербских и русских соединений в период Первого сербского восстания и русско-турецкой войны 1806–1812 гг. Есть все основания говорить об участии сербских и болгарских добровольцев в русско-турецкой войне 1828–1829 гг., несмотря на негативное отношение российского правительства к привлечению славянских отрядов к совместной борьбе. Аналогичные проблемы встали перед русским командованием и после начала Крымской кампании. Однако в это время взаимоотношения России и Сербского княжества были уже качественно иными. Во время русско-турецкой войны 1828–1829 гг. народное воодушевление в Сербии было связано с надеждой на получение твердых гарантий автономного управления провинции в составе Османской империи. Активная поддержка российской дипломатии на протяжении 20-х гг. XIX в., тесное взаимодействие российских посланников с сербскими депутатами создали атмосферу доверия и искренней заинтересованности обеих сторон в обретении Сербией обещанных ей привилегий. Эта совместная работа российских представителей в Константинополе и сербских правящих кругов увенчалась успехом с получением турецких ферманов 1830 и 1833 гг.

К началу Крымской войны обстановка на Балканах изменилась. Россия утратила свое преобладающее влияние в Османской империи, которое она имела после заключения Ункяр-Искелессийского договора. Изменилась и внешняя политика Сербского княжества, которое теперь все более ориентировалось на западные державы. Произошли глубокие преобразования во внутренней жизни Сербии – у руля власти встали уставобранители, покончившие с авторитарным режимом Милоша Обреновича.