Россия и становление сербской государственности. 1812–1856

Иной была точка зрения сербского руководства. Несмотря на выражение полной поддержки действиям русской армии, Милош Обренович тем не менее совсем не хотел открытого присоединения к ней вооруженных соплеменников и их выступления против Турции. Недаром он занял непримиримую позицию по отношению к движению Милко Петровича, в котором видел личного соперника. Когда русское командование официально запросило Милоша о возможности практической помощи сербских войск русским подразделениям, его ответ содержал описание столь бедственного положения дел с оружием, что понять его можно было только как отказ. Российское правительство интересовалось возможностью формирования в Сербии 20-тысячного корпуса для совместных действий в Румелии, а также вооруженных отрядов для охраны сербских границ и крепостей. Это не был еще конкретный план по привлечению сербов, но лишь «прикидка» на случай неблагоприятного развития событий. Но уже на этом этапе российское правительство столкнулось с явным нежеланием сербского руководства вмешиваться в русско-турецкий конфликт. «Я себе вменю за честь и величайшее счастье, ежели в состоянии буду оказать какую-нибудь полезную услугу милостивейшему нашему покровителю», – уверял Милош, но тут же добавлял, что Сербия не в состоянии выставить нужное войско и снабдить его оружием. Он сообщал, что если обеспечить безопасность своих границ от войск боснийского и шкодринского пашей и укрепить крепости, то непосредст венно для помощи русской армии осталось бы не более 10 тысяч человек. Ни деятельность сербских осведомителей в пользу русской разведки, ни пожертвование 10 тысяч дукатов на русских раненых не могли скрыть фактического нежелания сербского князя присоединиться к военным действиям. Политика лавирования и соглашательства оставалась средством сохранения достигнутых, пока немногочисленных, уступок Порты в надежде получить большее в будущем. Турецкое господство в Сербии еще не было преодолено, русско-турецкая война еще не завершилась, и неизвестно было, какие результаты она принесет для Сербии, даже в случае желанной победы России. Все эти расчеты не мешали Милошу искренне радоваться военным успехам русской армии и с надеждой ожидать победоносного для России окончания войны.

Несмотря на то что сербская армия не принимала участия в военных действиях, сербы-добровольцы сражались в составе многочисленных волонтерских отрядов. Особое задание выполнял отряд под командованием офицера Генерального штаба И. П. Липранди. Липранди находился в придунайских областях с 1821 по 1831 г. в качестве шефа тайной русской заграничной полиции[174]. Он исполнял поручения разведывательного характера для военного ведомства и имел доступ ко многим секретным архивам и документам; к нему тянулись нити от всех тайных агентов в европейской Турции. Хорошо зная Балканы и много путешествуя, Липранди собрал богатый и разнообразный материал по истории, языкознанию, этнографии народов, населявших этот регион Османской империи. В Сербии Липранди никогда не был, но поддерживал связи с сербскими политическими деятелями, а также с Вуком Караджичем, от которого узнавал интересующие его сведения об истории и современном положении края[175].

В январе 1829 г. Липранди подготовил «Записку о необходимости составить партизанский корпус на правом берегу Дуная». Его идея была признана русским командованием «чрезвычайно полезною». Дибич писал Липранди: «Прочитав записку вашу о составлении отряда партизанов, я нахожу, что цель оных, изъясняемая вами, может принести армии большую пользу и в особенности, если при них находиться будет отряд из волонтеров, знающих язык, край и самый образ войны турецкой, по сему поручаю вашему высокоблагородию приступить к образованию сих легких войск… и если возможно, чтобы они были в полной готовности к 15 мая»[176].

Итак, то, чего так долго добивался Гейсмар, было одобрено и санкционировано к исполнению. Реализация планов, появившихся в начале 1829 г., была подготовлена предшествующей деятельностью Гейсмара, его предложениями по использованию местных добровольцев, его донесениями, содержавшими как общие соображения о целесообразности создания партизанских отрядов, так и конкретные предложения по их устройству. Но если эти планы оказались «не ко времени», то аналогичный проект Липранди, появившийся в тот момент, когда сама военная обстановка требовала образования подобных отрядов, а мнение военного руководства уже склонилось в пользу привлечения местных партизан, был принят и одобрен правительством. К лету 1829 г., когда уже успешно действовал отряд Липранди, российские власти были готовы к широкому привлечению сербов и болгар к новой кампании. Об этом свидетельствует письмо начальника Главного штаба К. Толя П. Д. Киселеву: «Главнокомандующий поручил мне уведомить вас, что хотя еще не наступило то время, чтобы возбудить сербов противу турок, но оное недалеко от того, когда им участие в сей войне принять должно будет»[177].