Россия и Запад

22

Und wenn ich jetzt vom Buch die                                       Augen hebe,
23 wird nichts befremdlich sein und
                                          alles gross.
24 Dort draussen ist, was ich hier
                                      drinnen lebe,
25 und hier und dort ist alles
                                        grenzenlos;
26 nur dass ich mich noch mehr damit
                                          verwebe,
27 wenn meine Blicke an die Dinge
                                              passen
28 und an die emste Einfachheit der
                                          Massen, —
29 da w"achst die Erde "uber sich hinaus.

30 Den ganzen Himmel scheint sie zu
                                           umfassen:
31 der erste Stem ist wie das letzte
                                                  Haus.

20

И если я от книги подыму21 Глаза и за окно уставлюсь
                                       взглядом,
22 Как будет близко все, как станет
                                           рядом,
23 Сродни и впору сердцу моему.
24 Но надо глубже вжиться
                                     в полутьму
25 И глаз приноровить к ночным
                                      громадам,
26

И я увижу, что земле мала27 Околица, она переросла
28 Себя и стала больше небосвода,
29 А крайняя звезда в конце села
30 Как свет в последнем домике
                                        прихода.

22

И если теперь я подниму глаза от книги,23 ничто не будет чужим, но всё (будет) исполнено величия.
24 Там снаружи — то же, чем я живу здесь внутри,
25 и всё — здесь и там — безгранично;
26 только бы еще более слиться с этим (всем)
27 и мой взгляд приноровить к вещам
28 и к суровой простоте объемов, —
29 тогда (я увижу, что) земля переросла себя.
30 Кажется, что она охватывает все небо:

31 (и) ближняя звезда — как крайний дом.

1

закат

И было охвачено тою же самой

Тревогою сердце, как небо…

Б. Пастернак. Импровизация на рояле. 1915, 1946.

Одно из существенных отличий версии Пастернака от текста Рильке приходится на то место в начальной части, где вечер достигает Читающего:

Auf einmal sind die Seiten "uberschienen
und statt der bangen Wortverworrenheit
steht: Abend, Abend… "uberall auf ihnen.
______________________________________
Как вдруг я вижу, краскою
                            карминной
В них набрано: закат,
                          закат, закат.

У Рильке Читающему на озаренной странице вместо бессмысленной массы слов видится текст из повторяющегося слова Abend.

У Пастернака образ озарения приобретает дополнительную типографскую конкретность — в книге Читающего проступает набранный красной краской текст. Важнее, однако, разница в содержании самого текста. Связь между оригиналом и переложением держится на созвучии ударенных а — Abend, Abend…: Закат, закат, закат, но ассоциации, порождаемые словами Abend и закат, существенно различны.

В «Книге образов» Рильке Abend — одно из ключевых слов, с которым связывается представление об идеальном времени для восприятия мира и синтеза с ним. Программный вступительный текст сборника, перекликающийся с основными темами стихотворения «Der Lesende», начинается словами: «Wer du auch seist: am Abend tritt hinaus / aus deiner Stube, drin du alles weisst; / als letztes vor der Ferne liegt dein Haus: / wer du auch seist» («Eingang»)[81]. Вечер у Рильке — «der sanfte Wiederkehrer» («неслышно возвращающийся вновь» — «In der Certosa»), теплый, возвышенный образ исполненных тайны сумерек как пограничного времени мягкого света и светлых красочных переходов. Вот вечернее небо «Книги образов»:

Ist das ein Himmel?:
                                    Selig lichtes Blau,
in das sich immer reinere Wolken dr"angen,
und drunter alle Weiss in "Uberg"angen,
und dr"uber jenes d"unne, grosse Grau,
warmwallend wie auf roter Untermalung,
und "uber allem diese stille Strahlung
sinkender Sonne («Abend in Skane»)[82]

.