Россия и Запад (Антология русской поэзии)

Общим, как мы видели, у обоих из них было и пристальное внимание к славянофильским идеям, зарождавшимся в 1830-е годы. В лермонтовском "Последнем новоселье" есть еще один смысловой слой, который вполне может рассматриваться как славянофильский. Когда Хомяков в Москве, Лермонтов в Петербурге и Тютчев в Мюнхене одновременно откликнулись на перенесение праха Наполеона, то все они независимо друг от друга выразили, в сущности, одну и ту же мысль о нравственном превосходстве России перед Западом. В последние годы жизни Лермонтова образ Наполеона начинает переосмысливаться в его сознании, вызывая у него теперь совсем другие оценки, уже очень далекие от первоначального восторженного поклонения. Для Лермонтова, как и для славянофилов, Наполеон становится неким символом, воплощением западной цивилизации, титанической в своих достижениях, но при этом дерзко индивидуалистической в устремлениях и побуждениях. "Превратная судьба" Наполеона или Байрона - это квинтэссенция западного отношения к жизни и действительности. Правда, "вздорная толпа", "довольная собою" и побуждаемая своими мелкими эгоистическими интересами - это тоже проявление западной цивилизации, так сказать, оборотная сторона той же медали. Разница здесь только в масштабе, значительности личности; если же снять это противоречие между гордой, одинокой индивидуальностью героя и мелочным самолюбием заурядного человека, то на поверхность выйдет одно и то же: неистовое стремление к собственному счастью и успеху. В восприятии Лермонтова это начало, пружина, движущая западную цивилизацию, противополагается восточному фатализму и покорности судьбе.

10

Олицетворением западной цивилизации Наполеон казался и Тютчеву. Как замечает Е. Н. Лебедев, тонкий исследователь отображения проблемы "Россия и Запад" в русской культуре, "Наполеон для Тютчева (да и вообще для всех русских поэтов) был наиболее мощным, характерным и впечатляющим воплощением жизненной философии Запада - как самой по себе, так и в ее роковом столкновении с русской. Наполеон - это апофеоз западного человека". По мнению Лебедева, европейская цивилизация, постепенно вырождающаяся, в XIX и XX веке окончательно истощает свою культурную почву, некогда столь плодоносную, и на первый план в ней выступает один только голый практический интерес, пустые эгоистические побуждения. Уже индивидуализм Наполеона - "это не индивидуализм, скажем, Лютера, Савонаролы, Микеланджело, Спинозы и других великих культурных деятелей, пытавшихся отыскать истину (и через это самоутвердиться) в религии, морали, искусстве, философии. Это смертельно ядовитая вследствие своей небывалой концентрации "вытяжка" из некогда живых, роскошных и благоуханных цветов западноевропейской цивилизации, которые в течение столетий, на какой бы почве они ни произрастали и как бы ни отличались по форме, дружно источали в мировое духовное пространство порой чуть слышный, порой умеренный, порою терпкий, но всегда дурманящий аромат индивидуализма. Иными словами, вся культурная и политическая история Западной Европы подготавливала появление Наполеона".

Тютчев посвятил Наполеону целую главу своего неоконченного трактата "Россия и Запад". Этот труд написан на французском языке, что, может быть, было немного и неуместно для славянофильского произведения, наполненного обличениями Запада, но Тютчеву было несравненно легче выражать свои мысли по-французски, особенно если дело касалось таких сложных и отвлеченных вопросов. Тютчев сравнивает Наполеона с Карлом Великим, еще одним объединителем Европы, но при этом многозначительно замечает, что "с появлением России Карл Великий стал уже невозможен" ("depuis l'apparition de la Russie Charlemagne n'etait plus possible"). Тютчев считал, что главное отличие России от Европы - это ее внутреннее единство, немыслимое на Западе. К западному единению, особенно германскому, Тютчев относился со скепсисом и иронией, как это видно из его стихотворения 1848 года:

Не знаешь, что лестней для мудрости людской:

Иль вавилонский столп немецкого единства,

Или французского бесчинства

Республиканский хитрый строй.

Но время от времени на Западе все же появляются завоеватели, которые предпринимают попытку его объединить; однако возводят они это единение на изначально неверных и порочных началах. В результате вместо того, чтобы принести Европе духовное освобождение, они только заковывают ее в новые цепи, устанавливая свои тиранические режимы, и связано это с тем, что они не обладают неким сокровенным знанием, которое есть у России.

Но освящающая сила,

Непостижимая уму,

Души его не озарила

И не приблизилась к нему,

пишет Тютчев о Наполеоне. Именно безотчетное влечение к этому мистическому знанию, по Тютчеву, и вызывает то роковое и неодолимое стремление, которое побуждает западных завоевателей, как мотыльков на огонь, лететь в Россию.