Россия и Запад. От мифов к истине

Ларчик открывался просто. В данное время богатые германские города создавали торговый и политический союз, Ганзу. Участием в эдакой «всемирной торговой организации» очень заинтересовались и русские толстосумы. Еще с 1227 г. верхушка Новгорода, Пскова, Смоленска, Полоцка вела в Риге тайные переговоры. Смоленск и Полоцк заключили договоры с Рижским епископом и Ганзой, а Новгороду и Пскову князь перешел дорожку! Они подписали договоры только после изгнания Ярослава, в 1230 г. Хотя надо отметить, что переговоры шли не только на торговые темы. В них участвовал полномочный посол папы римского, епископ Моденский, и настроения партнеров были настолько обнадеживающими, что он восторженно писал в Ватикан – русские запросто обратятся в католицизм!

Папа Гонорий III обрадовался, разослал грамоту ко всем русским князьям. Обещал им благоденствие «в объятиях латинской церкви», просил выразить на это «добрую волю». Но выгода для Новгорода с Псковом оказалась сомнительной. Договоры о вступлении в Ганзу стали неравноправными, немцы хлынули на их рынки, а на свои не пускали. Когда-то новгородцы славились как мореходы – теперь их плавания осталось лишь в былинах про удалого Садко. Русское кораблестроение и путешествия по Балтике иноземцы стали пресекать. Зато Ватикан и крестоносцы постарались втянуть псковичей и новгородцев в политическую зависимость. Использовать против своих же собратьев!

Среди адресатов папского приглашения к сотрудничеству были «суздальский король» Юрий Всеволодович и его брат Ярослав (недавно изгнанный из Новгорода). «Выражать добрую волю» на измену православию они не спешили. Наоборот, велели католическим проповедникам выехать из своих владений. Тогда западные партнеры подтолкнули новгородцев и псковичей развязать войну против Юрия и Ярослава! Их объявили врагами республиканских «свобод», вечевой «демократии». Хотя в XIII в. подобные лозунги не обманули большинство русских людей. Простонародье любило Ярослава. Когда бояре объявили, что с ним надо сражаться, чернь восстала и свергла прогерманскую партию. Предатели бежали к немцам. В Новгород вернулся Ярослав Всеволодович, и рыцарей он все-таки вразумил, в 1232 г. разгромил на льду реки Эмайыги. Крестоносцы запросили мира, от попыток подмять Псков и Новгород им пришлось отказаться. А рядом с Ярославом учился воинскому мастерству его 11-летний сын Александр.

Но вскоре ситуация переменилась. В 1237 г. на Русь хлынули орды Батыя. Горели Рязань, Москва, Владимир, на Сити погиб великий князь Юрий Всеволодович. И в это же время римский папа Григорий IX объявил крестовый поход «против язычников и русских»! Успех выглядел стопроцентным. Русские были обескровлены. При посредничестве папы заключили союз Ливонский орден, Дания и Швеция, в 1238 г. подписали соглашение в Стэнби. А в России у немцев по-прежнему было немало сторонников. Теперь у них появился дополнительный аргумент – надо отдаться иноземцам, и они защитят от татар…

В литературе почему-то принято разделять нападения немцев и шведов. На самом деле это были части единого плана. В 1240 г. шведы должны были ударить на Новгород от Невы, а немцы от Пскова. Биргер только чуть-чуть опередил. Поэтому он не спешил, расположился лагерем. Начнут наступление крестоносцы – и русские замечутся меж двух огней. Но молодой князь Александр подозревал о двойной опасности. Знал и о том, что вече ненадежно. Он обошелся без веча, без мобилизации общего ополчения. Кинулся на врага с личной дружиной и горстью добровольцев, зато появился на Неве стремительно и одержал свою первую победу, заслужив прозвище Невского.

Успех был исключительно своевременным. Немцы запоздали всего на пару недель. Штурмом взяли Изборск, обложили Псков. Город с каменными стенами мог держаться долго, но боярин Твердило Иванкович с сообщниками вступили в переговоры и в сентябре 1240 г. сдали Псков. Признали подданство Ордену, за это Твердило был назначен немецким наместником. От Новгорода до Пскова было ближе, чем до Невы. Князь вполне успел бы на выручку. Но… в Новгороде тоже взяли верх «твердилы иванковичи»! Бояре на вече запретили Невскому собирать войско, мало того, возбудили бунт. Князя, только что спасшего Новгородскую землю, выгнали вон! Он уехал в свой родовой Переславль-Залесский.