Россия и Запад. От Рюрика до Екатерины II

Параллельно с активизацией общественной работы вольными каменщиками предпринимается попытка радикально решить все российские проблемы сверху – воспитать в масонском духе и нравственных идеалах будущего императора (этим занимался наставник Павла граф Никита Иванович Панин).

Попытка засунуть императорское дитя в «масонский инкубатор» полностью вписывалась в идейную программу русских каменщиков. Если главная задача – исправление нравов общества, то неизбежен разговор о личности самого государя. Как говорилось в одном издании Новикова, государь обязан был быть для подданных образцом поведения – «примером более, нежели словом должно правительствовать». И далее:

Правительствующая особа если будет сама справедлива и расположена ко всякой добродетели, то тем самым подданных своих без всяких увещаний, добровольно ко всякой добродетели и похвале примером своим привлечет. Напротив того, самой той особе, если будет она несправедлива, не будут подражать подданные, хотя бы она и беспрестанные к тому увещания и поощрения употребила; привлекать, правда, их к тому станут слова, но дела сильнее от того отвлекать будут.

Екатерина, с точки зрения русских каменщиков, никак не могла стать примером для своих подданных. Ей припоминали и многочисленных фаворитов, стоивших немалых денег государственной казне, и ужесточение режима крепостного права, и покровительство иезуитам – старым врагам масонов. Эту точку зрения разделяли и их заграничные братья. Когда русские масоны пригласили приехать в Россию своего кумира Сен-Мартена, тот ответил, что не может этого сделать, пока жива императрица, «известная своею безнравственностью».

Упреки к Екатерине возросли с началом Французской революции. Масоны припомнили ей дружбу с Вольтером и другими вольнодумцами. Характерна переписка по этому поводу известных русских масонов. Один из них пишет:

Я думаю, что сочинения вольтеров, дидеротов, гельвециев и всех антихристианских вольнодумцев много способствовали нынешнему юродствованию Франции. Зови меня кто хочет фанатиком, мартинистом, распромасоном, как угодно, я уверен, что то государство счастливее, в котором больше прямых христиан.

Другой вольный каменщик почти в унисон повторяет:

Монархи веселились сочинениями Вольтера, Гельвеция и им подобных; ласками награждали их, не ведая, что, по русской пословице, согревали змею в своей пазухе; теперь видят следствие блистательных слов, но не имеют уже почти средств к истреблению попущенного ими!

Вольные каменщики и утопический социализм

Упреки в исторической недальновидности можно, правда, с равным успехом адресовать и некоторым из русских масонов. Пытаясь представить себе, каким могло бы быть общество, если бы вольные каменщики получили возможность строить справедливое государство, они в своих утопиях удивительно легко переходили от филантропии к социализму. Утопии эти, правда, не получили в масонской среде широкого распространения, но и не обратить внимание на них нельзя, учитывая весь дальнейший исторический анамнез России.

Одна из таких утопий, «Путешествие в землю Офирскую», принадлежит перу того же князя Щербатова, что сурово критиковал власть за упадок нравственности в стране.

Идеальное государство, с точки зрения автора утопии, обязано бдительно следить за жизнью граждан, всячески оберегая их нравственность. В Офирской земле этим занимаются некие санкреи – особо подготовленные и абсолютно безгрешные полицейские офицеры. В жизни граждан земли Офирской, то есть офирян, рассчитано: