Россия и Запад. Почему мы победим?

Запрет на спиртное продержался в России около полутора столетий и был отменен Борисом Годуновым. Он был «западником», перенимал зарубежные порядки. Закрепостил крестьян, взвинтил налоги. Но придумал для народа и отдушину — открыл «царевы кабаки». Это позволяло спустить пар недовольства, но и выжать дополнительные прибыли, вино получило статус казенной монополии. Кроме того, в кабаках отирались сыщики, если кто-то неосторожно болтал по пьяному делу, его тащили в темницу.

Все эти факторы формировали предпосылки к Смуте. Между прочим, св. преподобный Иринарх Затворник, предупреждавший о грядущих бедствиях, указывал, что они посланы по грехам людей, и особо выделял умножившееся пьянство. В условиях мятежей и войны царь Василий Шуйский попытался снова ужесточить борьбу с таким пороком. Поляк Маскевич описывал — в Москве была устроена специальная «бражная тюрьма». Сюда попадали люди, имевшие неосторожность разгуливать по городу под сильным градусом. Если их задерживали первый раз, предоставляли проспаться. Во второй раз пороли батогами. Но если попадался в третий раз, били кнутом и отправляли в заключение.

В дальнейшем наказания были смягчены, от заключения и кнута пьяниц избавили. А страна в годы Смуты была разорена, отказаться от солидной статьи дохода было уже трудно. Кабаки сохранились. Но сохранялась и монополия казны на торговлю вином. За подпольное винокурение и продажу виновного били кнутом, конфисковывали имущество и ссылали в Сибирь. Гнать водку в нашей стране умели, но винокуренные заводы строили редко. Подряд на поставку спиртного казна передавала кому-то из крупных купцов, и они закупали в Литве или на Украине.

Но если вино на Руси теперь продавалось, это вовсе не значило, что пьянство поощряется. Нет, употребление алкогольных напитков старались свести к минимуму. С нездоровыми увлечениями боролись и сам царь, и Церковь, и землевладельцы. Боярин Морозов писал в свою вотчину управляющим, требовал следить, чтобы крестьяне «вина на продажу не курили и табаку не держали и не курили и не продавали, зернью и картами не играли, бабками не метали и на кабаках не пропивались». Патриарх Никон строго искоренял этот грех в церковных структурах. Держать водку в монастырях напрочь запретил. Если поступали сигналы о пьянстве того или иного священника, если слуги патриарха замечали нетрезвого священника на улице, а тем более в храме, его ожидало лишение сана или направление на службу в какую-нибудь таежную глухомань.

Кабаков в России, по свидетельствам иностранцев, было «не слишком много». Канцлер Ордин-Нащокин задумал было эксперимент со свободной торговлей вином в Пскове, обещал значительные прибыли. Но царь Алексей Михайлович вынес вопрос на рассмотрение самих псковичей. За свободную продажу высказались только крестьяне. Духовенство, купцы, ремесленники, дворяне оценили идею резко отрицательно. Дескать, пьянство приведет к хулиганству, преступлениям и к убыткам в торговле, промыслах, хозяйстве. После таких отзывов государь новшество не утвердил.

А существующие кабаки Алексей Михайлович вынес за пределы городов, «в поле». Просто так, проходя мимо, в заведение не заглянешь. Ночью городские ворота закрыты, в кабак не пойдешь. Если же человек слишком перебрал, он может валяться где-нибудь на природе под кустиком, не оскорбляя взоры сограждан. Тех пьяных, кто шатался по улицам, по-прежнему ждала «бражная тюрьма», в ней держали до протрезвления.

Однако очагом пьянства оставалась Немецкая слобода, или Кукуй. Изображать ее «оазисом цивилизации» в «варварской стране» нет ни малейших причин. Жили в ней богато, ведь население составляли купцы и офицеры. Но Кукуй был довольно небольшим поселком (3 тыс. жителей). Улицы, в отличие от Москвы, не мостились. Очевидцы вспоминали, что «грязь доходила до брюха лошадям». А европейские нравы выглядели совсем не блестящими. В Кукуе, как и во всех российских городах и слободах, существовало выборное самоуправление, и правительству пришлось разрабатывать для него особые инструкции. Слободским властям предписывалось пресекать дуэли, «поединков и никакого смертного убийства и драк не чинити», не дозволять подпольной торговли водкой, не принимать «беглых и гулящих людей», не зазывать проституток и «воровских людей».

Но торговля спиртным здесь не прекращалась. В ней участвовали иноземные офицеры, вовлекали подчиненных русских солдат. Облавы не давали результатов или только на время заставляли приостановить бизнес. В общем, Кукуй считался у москвичей весьма сомнительным местом, не для приличных людей. «Левую» водку здесь можно было купить в любой час дня и ночи. Процветали подпольные притоны, съезжались немецкие, польские, скандинавские бабенки легкого поведения. Русские девки тоже «европеизировались». Современник писал: «Женщины нередко первые впадают в буйство от неумеренных доз спиртного, и можно видеть их, полуголых и бесстыдных, почти на любой улице».