Россия или Московия? Геополитическое измерение истории России

В последние годы военно-стратегический компонент геополитического противоборства вновь постепенно выходит на одно из ведущих мест в системе современного глобального геополитического противостояния. Это вызвано, с одной стороны, стремлением США, как наиболее мощной мировой державы, к установлению своей гегемонии в мире и готовностью применять военную силу там, где другими средствами не удается реализовать американские национальные интересы. Так, свое многочисленное военное присутствие в различных регионах планеты руководство США мотивирует необходимостью сдерживания вероятных противников и защиты национальных интересов США и их союзников, потребностью формирования благоприятной для американской нации обстановки в регионах, возможностью быстрого реагирования на кризисы и создания коалиций для совместных операций вооруженных сил США и их союзников[314]. Особую тревогу вызывает динамичное (прорывное) развитие Соединенными Штатами неядерных средств массового поражения (кибероружие, космические компоненты ОМП, информационно-психологические, психотронные ударные средства, атмосферное, биосферное, литосферное, гидросферное оружие и др.) и переход к новому типу войн – гибридному. А это уже больше похоже на геополитические игры, чем на военно-стратегические сражения. Что коренным образом меняет характер геополитического противоборства, ставя на первый план интеллектуальный потенциал сражающихся сторон, а также такие элементы, как военная хитрость, коварство, политическая изощренность, неожиданные непрогнозируемые действия.

Наряду с этим активизация военно-стратегического компонента современного геополитического противоборства обусловлена искусственно создаваемым противной стороной ростом числа агрессивно настроенных сепаратистских движений, связанных с международным терроризмом и криминалитетом, ставящих своей целью достижение желаемых результатов путем вооруженного насилия. Именно эти гибридные действия с массовым применением так называемой мягкой силы явились наиболее вероятной причиной разрушения Советской державы и последующих действий по «разведению» братских народов на линии вооруженного противоборства. Обе эти тенденции непосредственно влияют на систему национальной безопасности Российской Федерации.

Частными проявлениями упомянутых тенденций стали агрессия НАТО против суверенной Югославии, расширение Североатлантического альянса на Восток, приглашение к членству в НАТО Украины, Грузии, Молдовы, принятие его руководством новой стратегической концепции, расширяющей зону ответственности альянса до глобального масштаба. Эти события, наряду с обострением обстановки на Кавказе, создают дополнительные военные угрозы национальной безопасности России. Во-первых, состав ОВС НАТО усилен вооруженными силами Польши, Чехии, Болгарии, Хорватии, Черногории и Венгрии, а в перспективе – ВС Украины, Грузии, Молдовы, которые достаточно хорошо подготовлены и укомплектованы, знакомы со стратегией и тактикой ВС РФ; во-вторых, расширение зоны ответственности НАТО на восток на глубину 650-750 км ставит под угрозу поражения обычными высокоточными средствами объекты европейской части России; в-третьих, прием в члены альянса новых государств создает возможность развертывания воинских контингентов НАТО в непосредственной близости от границ России и ее союзников по ОДКБ; в-четвертых, не исключается размещение на территории вновь принятых в состав НАТО государств средств доставки ядерного оружия; в-пятых, в результате расширения блока на восток ВМС НАТО получают существенные стратегические преимущества ввиду возможности использования дополнительных баз на Балтийском и Черном морях[315], реализации арктической дорожной карты.

Дополнительные военные угрозы для России несут некоторые новые положения утвержденной в Вашингтоне (1999 г.) стратегической концепции НАТО. Среди них:

– отказ от приверженности принципу стратегического баланса сил;

– неадекватность имеющихся сил и средств блока заявленным угрозам безопасности (локальные конфликты, международный терроризм, распространение оружия массового уничтожения и т. д.);

– распространение зоны возможного применения ОВС НАТО за пределы территории стран-участниц;

– намерения применять военную силу в миротворческих операциях без санкции ООН[316].