Россия или Московия? Геополитическое измерение истории России

Предчувствие этого могущества еще в конце XV века проявилось весьма оригинальным образом. Казанская царица Нур Салтан – мудрый политик и авторитетное лицо в татарских ханствах – была настроена к России весьма позитивно. Ее сын Мухаммед Эмин, оставшись мусульманином, был символически «усыновлен» царем Иваном III. В 1495 году царица совершила хадж в Мекку и, вернувшись оттуда, преподнесла в дар Ивану III коня, на котором совершила свое паломничество к святыне Каабы. Что мог означать этот дар мусульманской царицы православному царю? Не исключено, что он содержал намек на пророка Мухаммеда, который оставил преемникам государство хотя и небольшое, но с огромными перспективами халифата. И действительно, Россия при Иване III была не больше Австрии, но с XVI века начала расширяться и к XX веку охватила полмира. В не меньшей степени «конь из Мекки» напоминал и напоминает, что опорой континентального могущества России является как минимум ее влияние на сопредельные исламские регионы, населенные преимущественно тюркскими народами.

Тем не менее при династии Романовых со второй четверти XVII века «касимовское» начало русского великодержавия развивалось лишь по инерции. Престиж касимовских царей даже возрастал: сын Алп-Арслана Сеид-Бурхан (в крещении Василий Арсланович-Ярославович) стал тестем Мартемьяна Нарышкина – родного дяди Петра I. Сын Василия Арслановича (Ярославовича) Иван женился на княжне Салтыковой – свояченице Ивана V, брата и соправителя Петра I. То, что касимовские «цари» женились на сестрах цариц, было обычаем и воспринималось совершенно естественно. Но при этом сошло на нет геополитическое значение Касимова. Сеид-Бурхан был первым касимовским царем, который, во-первых, крестился и, во-вторых, унаследовал Касимов. Статус самого царства, в отличие от его правителей, снизился: его передали в ведение приказа Казанского дворца, упразднили финансовую автономию. В определенных случаях при государственных и церковных церемониях касимовский царь не раз заменял своего кузена Петра I, но лишь до 1700 года. Царское достоинство Сеид-Бурхан, его дети и внуки сохраняли почти до 1721 года (момента учреждения Российской империи): их приравняли к прочим князьям в 1718 году. С тех пор они более уже не являлись первыми по знатности подданными русских царей.

Создается впечатление, что Касимов как геополитический фактор далеко не исчерпал себя и был отменен как раз в канун формирования нового комплекса внешнеполитических проблем и потребностей России на востоке. Ошибка была сделана еще при царе Михаиле и не исправлена при Алексее Михайловиче. На востоке был бесспорен авторитет Ивана Грозного как царя православного и мусульманского, и противопоставить ему та же Османская империя ничего не могла. Но уже Алексей Михайлович столь грозным авторитетом не пользовался. Иван Грозный мог предложить крымскому хану Касимов в качестве приданого Маг Султан, родственницы казанского царевича Шах-Али, а крымский хан спешил опасливо отказаться от такого «подарка» (он резонно видел в Касимове – двойнике своего ханства – подкоп под свою власть). А уже в 1661 году крымские послы иронически комментировали крещение патриархом Никоном касимовских и прочих служилых татар: «Нынешний ваш царь вообразил себя умнее отцов и дедов своих… Христиан у вас намного больше не будет, а у нас их под властью и так предостаточно»[66]. Посол Крыма говорил в данном случае от лица не столько своего хана, сколько его сюзерена – султана Турции. Но и так ясно, что малочисленные служилые татары (и особенно касимовцы) были весомым геополитическим козырем в тюрко-исламском мире Евразии. После их крещения внешнеполитический смысл касимовского фактора был утрачен, что серьезно ослабило позиции России на пространстве от Украины до Китая.