Россия. История успеха. Перед потопом

Перенесемся на четыре века назад и поставим себя на место наших предков. Так ли уж обязательно старожилец стремился к уходу? К уходу от привычных мест, от соседей и родственников, от сельского «мiра», от церковного прихода, от поля, которое кормило его и его семью и которое он привык считать своим. «Обстроившись и обжившись на своем месте, домовитый хлебопашец не мог иметь охоты без нужды бросать свой участок, в который вложил много своего труда, в усадьбе которого нередко и родился». Он не знал другой жизни, единственным видом социальной гарантии для него были его дети, которых надо было еще вырастить. Окружающий мир был ненадежен, опасен и труден, большой мир (с Иерусалимом, Царьградом, Афон-горой и Беловодьем) едва существовал. Он знал, что все может быть много хуже, чем есть, он видел, как в голодные годы люди запродавали себя в «жилые холопы», поскольку это хотя бы гарантировало стол, кров и одежду. Стремиться к уходу мог тот, кто заведомо знал, что на новом месте будет лучше. Либо тот, кого переманивал другой землевладелец, предложив что-то ощутимо лучшее, готовый оплатить его долги и «своз».

У землевладельца была своя правда, поясняет Ключевский. «Он не стал бы слишком щедро льготить крестьянина и даже платить за него подати, если б видел в нем кратковременного сидельца, которого ближайший Юрьев день осенний может унести с его участка. Его заботой было усадить крестьянина возможно прочнее, сделать старожильцем… С завоеванием Поволжья крестьянство было взбудоражено переселенческим движением. Уход младших членов семьи, людей неписьменных [не успевших попасть в писцовые книги последней переписи и потому ничем не связанных], вынуждал сокращать запашку». За вторую половину XVI в. запустели целые волости: «Хлебопашца, которому наскучила работа над неподатливым лесным, хотя и отческим, суглинком, манила степная черноземная новь с новыми ссудами и льготами… но трудно было рассчитаться крестьянину, засидевшемуся у землевладельца до старожильства, т. е. просидевшему больше 10 лет».

2. Борьба феодалов за крестьянские руки

Уходы и переходы («отказы») вызывали у феодального класса тревогу. После того как Судебник 1550 г. подтвердил древнее право «крестианом отказыватись из волости в волость и из села в село один срок в году: за неделю до Юрьева дни до осеннего и неделя по Юрьеве дни осеннем», вотчинники и помещики, боявшиеся остаться без людей, стали усиленно лоббировать запрет переходов вообще. Лоббировали долго, почти сто лет, поскольку им противодействовали более успешные землевладельцы – те, что не испытывали подобных страхов и, наоборот, были заинтересованы в новых работниках, в заселении новых земель. «В XVI в. возникла ожесточенная борьба землевладельцев за крестьянские руки. Время около 26 ноября, Юрьева дня осеннего, было порой, когда в селах и деревнях разыгрывались сцены насилия и беспорядков. Приказчик богатого светского землевладельца ехал в села черных [независимых] крестьян или мелких помещиков и «отказывал» крестьян, подговорив их к переселению, платил за них ссуду и «пожилое» и свозил на землю своего господина. Крестьянские общества и мелкие землевладельцы лишались тяглецов и рабочих рук».