Россия: критика исторического опыта. Том1

Иван IV не понимал, что против него стояли не втайне сговорившиеся враги, а организационная неразбериха, хаос, с которым не могла справиться незрелая бюрократия; недоставало квалифицированных администраторов. Он, как и Пересветов, полагал, что все государственные бедствия коренились в том, что «вельможи своим чародейством привратили к себе сердце царево и научили его во всем волю свою творити». Отсюда «умалилась правда в московском государстве» [24]. Все проблемы решались изобличением оборотней зла и их уничтожением, попыткой возбуждения массовых представлений об активизации антитотема, персонифицированного зла. Реальная причина дезорганизации аппарата была следствием неустройства, общей враждебности к государству, но не к царю лично. Безнадежно провалилась попытка опричнины заставить систему силой перестроиться соответственно принципу крайнего авторитаризма. Рыхлое и инертное государство попросту разрушалось. Боярство пыталось в противоположность царю сохранить умеренный авторитаризм, свое место в системе управления.

Каждый боярин тяготел к местным интересам, к подчинению своих действий некоторым ценностям своего специфического мира. Развивалось местничество как важнейшая форма локализма, т. е. стремление к смещению центров власти максимально вниз без соответствующей компенсации развитием культурных интеграторов. В местнических схватках московское боярство проявило энергию и стойкость, не виданную у него при защите интересов общества. «За места наши отцы помирали», — говорили бояре XVII века. Разумеется, эта специфика конструктивной напряженности боярства противоречила стремлению решать медиационную задачу в обществе в целом. Однако бороться с боярством и местничеством путем избиения людей было бессмысленно, так как их действия обусловливались сложившейся системой сообществ, их субкультурами. Борьба против них вылилась в жесточайший террор, бояр истребляли целыми семьями со слугами, имущество отбирали в казну. Н. Карамзин называл Ивана Грозного кровопийцей, по сравнению с которым Калигула и Нерон выглядят младенцами. Объятый страхом, неспособный уменьшить дезорганизацию, дискомфортное состояние, Иван IV лишь разрушал государственность.

Исторические документы свидетельствуют о глубокой вражде народа к чиновникам, к начальным людям, к начальству. Это слово, которое вряд ли имеет достаточно полный эквивалент при переводе на другие языки, носит амбивалентный характер. Начальство — это те, кто отдает приказы и кому необходимо подчиняться. Но одновременно они, как проповедовал Аввакум, подстрекаются дьяволом. Начальство руководствуется личной корыстью и глупыми заумными идеями. Начальство нельзя урезонить и от него лучше держаться подальше, делая вид, что исполняешь его требования. Чиновник, как пишется о нем в челобитных, т. е. просьбах и жалобах в высшие инстанции, лишь «смотрел своего прибытка». В мирских челобитных кормленщики именовались «волками, мучителями и разорителями». Челобитчики писали: «Наместники, волостели и приветчики и их пошлинные люди чинят продажи и убытки великие…»; «Наместника и пошлинных людей впредь прокормить нам не мочно и от того-де у нас в степях и волостях многие деревни запустели и крестьяне-де от того насильства и продаж разошлись по иным городам… безвестно разбрелись врозь. От кормщиков убытки не меньше, чем от самих разбойников». Идея замены системы кормления соборными институтами была неистребимой в массовом сознании. В действиях начальства видели нарушение воли царя.

Всенародная вера тотемного типа в царя как воплощение высшей Правды, гаранта покоя и порядка противостояла боярству. Для промежуточного слоя между царем и народом в манихейской модели мира места не остается. Он как среднее звено отсутствует в манихейской модели и расценивается как дискомфортное явление.

Массовое сознание симпатизировало царю, положительно оценивая его личность, что отразилось, например, в многочисленных впоследствии сложившихся песнях о взятии Казани. Иван IV изображался как справедливый царь. Бедствия же, связанные с террором и разорением, воспринимались как естественные и в вину царю не вменялись. Массовое сочувствие способствовало делу истребления бояр, пополнению рядов опричнины, готовой расправляться с ними.