Россия. Крым. История.

Когда речь заходит о коллаборационизме в период нацистской оккупации Крыма, то усилиями советской пропаганды многие вспоминают лишь крымских татар. По большей части этот миф стал следствием национальной трагедии — депортации крымско-татарского народа. Однако стоит отметить, что во-первых, далеко не все крымские татары выбирали путь коллаборационизма. Во-вторых, не только крымские татары сотрудничали с оккупационной администрацией. На должности начальников местного самоуправления назначались люди, которые были активными пособниками оккупантов. Давайте посмотрим, кто был назначенцами нацистов. К слову сказать, на должность Ялтинского бургомистра был назначен В. Мальцев.[208] Тот самый, который в ночь на 1 августа 1946 года вместе с генералом Власовым и другими высшими офицерами так называемой «Русской освободительной армии» (РОА) был повешен во дворе Бутырской тюрьмы. Начальником Симферопольского городского управления был также русский по национальности М. Каневский. В Феодосии районным управлением заведовал украинец Н. Андржеевский, а городским — русский В. Грузинов, после него — белорус И. Харченко.

Большую роль играли коллаборационистские боевые формирования, помогавшие вермахту в борьбе против крымских партизан. Численность их за весь период оккупации была следующей: в русских и казачьих частях — около 5 тысяч человек, в украинских частях — около 3 тысяч человек, в частях восточных легионов — около 7 тысяч человек и в крымско-татарских формированиях — от 15 до 20 тысяч человек.[209]

С июня 1943 года на полуострове появляется вербовочный пункт власовской «Русской освободительной армии». Следует сказать, что популярностью он не пользовался. Если в среде крымских татар немцы легко играли на национальных противоречиях, то из русских за все время им едва ли удалось набрать в ряды РОА (включая томящихся в концлагерях) лишь несколько тысяч человек. И то ближе к началу 1944 года как минимум треть из них перешла на сторону партизан.

Таким образом, говорить о коллаборационизме в среде только крымских татар в корне неверно. Также важно отметить, что, согласно переписи 1939 года, крымские татары были второй по численности национальностью полуострова — 19,4 % (218 179 чел.) от всего населения (русские — 49,6 %, 558 481 чел.).[210] Поэтому, исходя из национальной политики, которую продвигал Розенберг, они были в приоритете даже по сравнению с украинцами, коих на тот момент на территории полуострова было всего 13,7 %.[211] И основные усилия немцы направляли на то, чтобы противопоставить друг другу именно русских и крымских татар. Однако далеко не все представители крымско-татарского народа выбрали этот путь. Например, начальник Южного штаба партизанского движения товарищ Селезнев ближе к весенней кампании 1944 года по освобождению Крыма в радиограмме сообщает: «Зверства, грабежи, насилия немцев обостряют и озлобляют население оккупированных территорий. Недовольство оккупантами растет ежедневно. Население ожидает прихода Красной Армии. Характерно, что крымские татары массами переходят в партизаны».[212] Так, комиссаром 4-й партизанской бригады был Мустафа Селимов. В самой бригаде насчитывался 501 крымский татарин, что составляло примерно четверть от ее численности. Вообще с началом Великой Отечественной войны многие крымские татары встали на защиту нашей страны вместе с другими ее народами. В частности, Абдраим Решидов служил командиром полка бомбардировочной авиации. За всю войну он совершил 222 боевых вылета и удостоен звания Героя Советского Союза. Летчик-истребитель Ахмет-Хан Султан лично сбил 30 немецких самолетов, за что был дважды удостоен звания Героя Советского Союза. 15 фашистских танков были подбиты орудиями под командованием Сеитнафе Сеитвелиева при обороне Одессы, в боях под Керчью и Севастополем, в битве на Курской дуге и в ходе операции «Багратион».[213]