Россия молодая (Книга 1)

- Добрый вечер, Маргрет! - ответил он, сворачивая карту. Искоса, быстрым взглядом он отметил бледность ее лица, усталую позу и понял: она все знает. Ну что же, пусть знает. Теперь они квиты. Он отомщен, его честь восстановлена. Разумеется, ему следовало заколоть премьер-лейтенанта на поединке, но судьба решила иначе. По воле провидения королевский прокурор Аксель Спарре покончит с этим делом раз навсегда...

- Я слушаю вас, Маргрет! - сказал он, садясь в кресло против нее.

Она молча смотрела на него. "Плешивый дьявол" - звали его матросы. Про него рассказывали, что он еще в молодости продал душу черту. Этот человек не знал милосердия никогда. Ни милосердия, ни жалости, ни сострадания.

- Я слушаю вас, Маргрет! - повторил он.

- Какой холодный и сырой вечер, - произнесла она, ежась. - Очень холодно, не правда ли?

- Я не нахожу этого...

- Конечно, вы не находите... Вы моряк... вы привыкли к сырости и холоду. Вся ваша жизнь прошла в море...

И она покашляла.

- Не простужены ли вы?

- Быть может, немного...

Хрустнув пальцами, она сказала с принужденной улыбкой:

- Вы огорчили свою жену, Эрик. Ларс Дес-Фонтейнес все-таки арестован?

Юленшерна смотрел на Маргрет неподвижными глазами:

- Разве?

Он видел, как задрожал ее подбородок, но она нашла в себе силы сдержаться.

- Представьте, Маргрет, я ничего об этом не знаю.

- Убийство во время поединка! - воскликнула она. - Какой вздор! Неужели нельзя заступиться за человека, который так полезен короне?

Ярл молчал.

- Чем это все ему грозит? - осторожно спросила Маргрет.

- Не слишком многим.

- Чем же?

Юленшерна сказал, что, весьма вероятно, офицера будут судить, но вряд ли слишком строго. Его ушлют в Польшу агентом, или в Московию, если это будет возможно, или в Данию.

- Мне жалко его, - слегка зевнув, сказала Маргрет. - И жалко его старого отца. Стариков всегда жалко.

- Его отец моложе меня на три года! - ответил ярл Юленшерна. - Вам следовало бы забыть эту тему...

- Мне жалко и вас, - передернув плечами, усмехнулась Маргрет, особенно когда вы без парика. Парик все-таки украшает вас...

Юленшерна молчал.

- А когда-то вы мне подолгу рассказывали о вашем прошлом... О разных морях и жарких странах, о туземцах и о кровавых сражениях. Теперь вы всегда заняты, и мы живем так скучно. Дни похожи один на другой...

Он слушал настороженно: Маргрет хитра, сейчас она чего-нибудь потребует.

- Я просто зачахну от тоски. Обещайте, если пойдете в море, взять меня с собой?

- Я военный моряк, - сказал Юленшерна. - Мне подчинены военные корабли. А на военном корабле женщине не место.

- Мне не место?

- Маргрет, ни одна женщина...

- Жене адмирала и дочери государственного секретаря можно плыть и на военном корабле! - ответила Маргрет. - А если вы меня не пожелаете взять с собою, то я попрошу отца, и он вам просто-напросто прикажет. Понимаете? Я имею право на кое-какие капризы, вы это отлично понимаете...

И, резко поднявшись, она ушла из его кабинета к себе.

3. КАЗНЬ

Королевский прокурор Аксель Спарре вместе с тюремным капелланом посетил Дес-Фонтейнеса в его заточении в замке Грипсхольм на следующую ночь. Два тюремщика сопровождали капеллана и прокурора. Пламя факелов отражалось в гладких мокрых стенах каменного подземелья, было слышно, как неподалеку поют псалмы закованные католики, как визжит старуха, приговоренная к казни за колдовство.

- Ваше имя? - спросил Аксель Спарре.

Дес-Фонтейнес угрюмо назвал себя. Аксель Спарре прочитал донос, написанный капитаном галеры и комитом Сигге. Премьер-лейтенант сидел опустив голову. Капеллан прочитал свидетельство офицеров, присутствовавших при поединке. Ларс Дес-Фонтейнес молчал.

- Когда, где и сколько вы получили от московитов за то, чтобы превозносить их добродетели? - спросил Аксель Спарре.

Премьер-лейтенант не ответил.

- Чистосердечным раскаянием вы еще можете смягчить свою участь! сказал Аксель Спарре. - Советую вам подумать.

- Но как мне раскаяться? - спросил, помедлив, Ларс Дес-Фонтейнес. Научите!

Капеллан и Аксель Спарре в два голоса принялись ему советовать. Ларс Дес-Фонтейнес плохо соображал, но слушал внимательно. Он не слишком верил доброжелательности королевского прокурора: после всего происшедшего в зале совета тот не мог желать его спасения. Нет, он напишет королю по-своему, не имеет никакого смысла так глупо умирать...

И весь следующий день, словно в лихорадке, он писал униженное прошение его величеству королю. А рядом все визжала и визжала старуха, которую должны были казнить за колдовство. Было слышно, как она богохульствует и призывает бога, как она бьется в двери и рыдает. Поздним вечером ее проволокли по коридору на плац - казнить. И в замке Грипсхольм сделалось так тихо, как, наверное, бывает в могиле. Впрочем, подземелье и было могилой. Отсюда не выходили почти никогда...

На другую ночь премьер-лейтенанту был прочитан приговор. Дес-Фонтейнес выслушал его молча, с напряженным спокойствием. Но лицо его почернело и дрогнуло, когда он узнал, что приговорен к смертной казни трижды: за убийство в поединке, за бесчестье особы короля и за восхваление врага.