Россия молодая. Книга 1

После герцога один за другим говорили генералы, которые служили русским. По их мнению, даже затруднять короля столь мелкой темой не имело смысла. А полковник Джеймс, много лет прослуживший в Архангельске и даже знающий несколько русских поговорок, в заключение своей речи попросил один корпус шведов для нанесения решающего удара в сердце России, в Москву.

Это королю не понравилось: если так уж просто завоевать Москву, то почему он, Карл, дал московитам передышку после Нарвы?

— Глуп! — сказал король графу Пиперу, но так громко, что услышали многие.

Граф наклонил голову в знак полнейшего согласия.

Король на виду у всех ел свой солдатский ужин: кнэккеброд — сухую мучную лепешку и гороховую кашу с пшеном. В стеклянном кувшине была подана вода — все видели, что король пьет воду. Он громко, по-солдатски чавкал и утирал рот платком из холста. «Никаких нежностей!» — любил говорить Карл XII.

— Кто стоит там, у портьеры? — спросил он, запив водою свой ужин. — Этот, который вспомнил Нарву?

— Премьер-лейтенант флота и наш бывший агент в Московии, — ответил Пипер без всякого выражения в голосе.

— Тот, который дрался на шпагах?

— Совершенно верно, ваше величество…

Карл любил удивлять своей памятью приближенных и любил, чтобы этому удивлялись громко.

— Поразительно! — произнес граф Пипер драматическим шепотом, наклонившись к соседу.

— Пусть говорит! — приказал Карл, кивнув в сторону портьеры.

Он подпер подбородок ладонями и уставился на офицера красными колючими глазами.

Премьер-лейтенант заговорил скупыми, точными фразами, и Карл вдруг почувствовал, что все в этом офицере неприятно и враждебно ему: неприятен жесткий голос, независимый и неподвижный взгляд сосредоточенных глаз, неприятны мысли, которые высказывал офицер. И, чтобы он это почувствовал, Карл брезгливо сморщил свое оплывшее лицо и с рассеянностью во взгляде отвернулся к Пиперу, умевшему мгновенно понимать короля.

— Он еще молод, чтобы поучать совет! — сказал граф Пипер.

— Просто — нагл! — ответил Карл так громко, что многие в совете услышали эти слова и стали передавать тем, кто сидел далеко от короля.

Но премьер-лейтенант не почувствовал ничего. Он продолжал называть типы пушек, которые отливались на русских заводах, рассказывал о кораблях, которые вышли в Азовское море и отрезали турок от их крепостей, коротко сообщил о Новодвинской цитадели как о препятствии на пути к городу Архангельскому…

— Где же чертеж крепости? — спросил со своего места ярл Юленшерна. — Почему мы не имеем чертежа?

И король повторил:

— Где чертеж?

Ларс Дес-Фонтейнес втянул голову в широкие плечи. Он понял: его решили затравить во что бы то ни стало. И он стал огрызаться как волк, над которым уже занесены копья охотников. Чертеж? Московиты стали куда осторожнее с иноземцами, чем в прежние времена…

— Но царь Петр покровительствует иноземцам! — сказал Аксель Спарре. — Почему вы не могли использовать это покровительство на благо короне?

— Царь Петр теперь осторожнее с иноземцами, нежели в дни своей юности, — ответил премьер-лейтенант. — Иноземцы, надо им отдать справедливость, сделали все, что в их силах, для того чтобы потерять покровительство русского царя. Нарва была для московитов хорошим уроком, и присутствующий здесь герцог де Кроа — прекрасным учителем. «Все они изменники», — так думает любой солдат в России об иноземцах, и тут ничем нельзя помочь. Более того, русские теперь имеют своих агентов в Стокгольме: каждый шаг готовящейся экспедиции в Архангельск им хорошо известен. И мы тут, к сожалению, совершенно беспомощны. Мы никого не можем поймать с поличным…

Карл повернулся к Акселю Спарре:

— Агенты московитов в Стокгольме?

Королевский прокурор ответил шепотом:

— Расследование ведется, ваше величество…

— Агенты московитов делают здесь все, что хотят! — продолжал Ларс Дес-Фонтейнес. — Их много, и они неуловимы. Даже королевский прокурор гере Аксель Спарре не изловил ни одного крупного резидента…

— Об этом не говорят вслух! — воскликнул Спарре.

— Именно потому, что никто не пойман и не будет пойман, — сказал премьер-лейтенант. — Мы любим хвастаться, но терпеть не можем искать причины своих поражений…

Смутный гул пронесся по залу совета. Аксель Спарре наклонился к графу Пиперу и прошептал:

— Вам не кажется, граф, что с этим молодчиком пора кончать? Еще немного — и его величество заинтересуется им…

Граф Пипер спросил громко:

— Нам неясна ваша мысль, гере премьер-лейтенант. Вы боитесь войны с московитами и ради этого страха изображаете русских великанами, а шведов пигмеями? Это так?

— Он куплен московитами! — крикнул Аксель Спарре. — Мы слушаем в совете не голос шведского офицера, но голос русского золота…