Россия молодая (Книга 2)

Рябов сел на банку, вздохнул, задумался. В ушах у него еще гудело, грудь заложило пороховой гарью. И было странно, что сражение кончилось, что шведские корабли стоят почти в том же порядке, как перед началом боя, но теперь на них развеваются не синие флаги, а иные - русские, андреевские, и что отныне эти корабли принадлежат русскому Балтийскому флоту.

5. ПО ПУТИ ДОМОЙ

К сумеркам следующего за баталией дня Лука Александрович в обгорелом, пропотевшем и закоптелом кафтане, со слипающимися от усталости глазами вернулся к себе на "Святого Антония". Когда он вошел, Спафариев особыми щипцами завивал себе кок на лбу. Капитан-командор постоял молча в дверях каюты, сказал погодя со вздохом:

- Предполагал я во время баталии: убьют Калмыкова, от сего дела быть единой радости - из чертогов райских али адовых увижу беспременно, как тебя, матрос Спафариев, нещадно порют. И нет тебе в мире заступника!

Вестовой Спафариев поправил кок на лбу, отставив толстую ножку, вымолвил:

- Человек предполагает, а господь располагает. Вы не убиты в баталии, а мне поротым не бывать.

И поздравил господина Калмыкова с викторией над шведами.

- Иди отсюдова к черту! - рассердился Калмыков.

Вестовой взял свои щипцы, покрутился еще перед зеркалом, посулил:

- Небось, ныне в Парадизе славно ероев встретят.

- Тебя особо!

- А с чего и не почтить? Своей волей я в сражении не был? Да и кому оттудова видно - кто был, а кто не был, кто палил, а кто и в досаде своей череды ожидал? Метрессы об том нисколько не осведомлены...

- Уйдешь ты отсюдова? - крикнул капитан-командор.

Спафариев наконец ушел. Калмыков разделся, умылся, лег, задремал даже, но толком уснуть не поспел. Генерал-адъютант Ягужинский приказал немедля готовить каюту для генерал-адмирала Апраксина, для государева пленника шаутбенахта Эреншильда, для шаутбенахта Иевлева и иных прочих чинов.

- А чего там нового слыхать? - зевая, спросил Калмыков.

- Нового то, что весь шведский флот ушел из сих мест к себе оберегать Стокгольм от нашей высадки.

Ягужинский тоже зевнул, вытянул вперед крепкие ноги в новоманерных, с каблучками туфлях, потянулся всем телом, заговорил усталым голосом:

- Побито, однако ж, немало народу. Нынче считали: мертвыми сто двадцать семь, да офицеров из них восемь. Раненых триста сорок один, да офицеров из них семнадцать. У шведов мертвыми насчитано триста пятьдесят два. Более трех сотен в плен народу взято...

Лука Александрович, кряхтя, натянул парадный мундир, созвал офицеров делать распоряжения. Покуда готовили каюты, наступила ночь. Начальства все не было, вместо него явился Иван Иванович Рябов, такой закоптелый и рваный, что Калмыков поначалу даже не узнал гардемарина.

- Гости-то что же наши? - спросил Калмыков. - Ждем-пождем.

- Идут, сейчас тут будут...

Апраксин поднялся на корабль первым, за ним два шведских офицера вели Эреншильда, за пленным шаутбенахтом шел Сильвестр Петрович Иевлев. Дальше, усталые, молча поднимались Вейде, Голицын, Волков, Бутурлин, пленные шведы: капитан первого ранга - сбычившийся, с налитыми глазами, с рукою на перевязи, еще офицер без кафтана, два лейтенанта - молодые, беловолосые, испуганные...

На юте Апраксин приказал Калмыкову:

- Ты вот чего, капитан-командор, передай-кось сигналы корабельному флоту - с якорей сниматься, следовать за мною. Да шведским воинским кораблям, над которыми нынче начальником Сивере поставлен, тоже вели следовать за нами в строе кильватера.

- Слушаюсь!

И другим голосом, совсем стариковским, с усталою хрипотцой, Апраксин спросил:

- Ну? Навоевался? Живой капитан-командор?

Погодя, оглядывая звездное небо, добавил:

- А не скоро еще домой, нет, не скоро.

- Сейчас к Швеции? - спросил Лука Александрович.

- Вот уж так сразу и к Швеции, братец! Скор ты больно, как я погляжу. Нет, не так оно будет. Галерный наш флот потрепан, еще чиниться надобно, конопатиться, пушки заменять. Нет, с королевством шведским покуда погодим. А так - побродим, людей поглядим, себя покажем. Покрейсируем, пускай, капитан-командор, кому надо приглядятся - вышли, дескать, русские флотом после славной своей виктории. Почешут некоторые затылки, подумают, пораскинут мозгами. Ну, ежели что какую диверсию сделаем, не без этого...

Он вздохнул, посидел на юте в своем широком старом кресле, погодя ушел спать.

На рассвете корабельный флот снялся с якорей и отправился в длительное плавание. Разведка и доставленные на "Святого Антония" языки точно подтвердили, что большой флот адмирала Ватранга ушел в Аландсгаф для прикрытия берегов королевства от высадки русских десантов. Пойманное близ Або каперское судно везло почту; из писем Сильвестр Петрович понял, что в Швеции объявлена поголовная мобилизация, что на набережных многих шведских городов ставят надолбы и что победа при Гангуте есть причина всех этих действий.

Восьмого августа галеры и скампавеи русского флота заняли Аландские острова. Об этом событии Петр известил Апраксина короткой цыдулкой, присланной с гонцом на швертботе "Флюндра", взятом в плен при Гангуте.