Россия молодая (Книга 2)

Работные люди, один за другим, согнувшись бежали к вороту, на который, быть может, если что случится, будут наматывать цепь. Бежали, прыгали в яму. Отсюда, с башни, Иевлев ясно видел, как становились они к рычагам кабестана, готовились к своему делу. Теперь только собака лаяла на Марковом острове, - веселый лопоухий щенок думал, что люди прячутся и прыгают в яму, играя с ним. Но из ямы высунулась рука, щенка заграбастали и посадили в мешок, чтобы не шумел. И на Марковом острове, как в крепости, никого не стало видно - затаились. Пусть думает швед, что нигде никто не ждет его в этот глухой час...

- Боцман! - не оборачиваясь, зная, что Семисадов здесь, позвал Иевлев.

- Тут боцман! - живо, бодрым голосом ответил Семисадов.

- Хорош у них кормщик, боцман?

- Смело идет! - ответил Семисадов. - Такого не сразу отыщешь...

Резен раскурил трубку, сказал отрывисто:

- На флагмане все порты пушечные открыты и на брамстеньге сигнал выброшен - к бою готовьтесь!

- Мы и то - готовы! - ответил Иевлев.

Головной корабль эскадры с резной, черного дерева, фигурой на носу, показался из-за двинского мыса и тотчас же стал словно расти, вырываясь из пелены тумана и дождя. С башни было видно, как у погонной медной пушки флагмана стоят готовые к пальбе пушкари, как блестят на них мокрые от дождя кольчуги, как грозит им кулаком баковый офицер-артиллерист. Огромный корабль шел кренясь, морской свежий ветер свистал в его снастях, сотни солдат в медных касках, с мушкетами и фузеями, с ружьями и копьями, стояли на шканцах, на шкафуте, на баке, в открытые порты пушечных палуб в три ряда смотрели стволы орудий...

- Боцман! - не спеша, уверенным, спокойным голосом позвал Иевлев.

- Тут боцман! - раздалось за его спиной.

- Фитили запалить!

- Фитили запалить! - крикнул в амбразуру Семисадов.

- Фитили горят! - почти тотчас же ответил караульный пушкарь.

- Готовсь, пушки! - приказал Иевлев.

Артиллеристы вцепились руками в станки, наводчики медленно двигали клиньями, ворочали гандшпугами, ждали последней команды. Семисадов жарко дышал Иевлеву в затылок - смотрел, как перед амбразурой башни возникает шведский флаг - золотой крест на синем поле.

4. ЭСКАДРА НА ДВИНЕ

Рябов тихо сказал Якобу:

- Попозже заявись к штурвалу. Все-таки трое, легче будет.

Якоб спросил:

- Топор при тебе?

Рябов кивнул, обдернул на себе серебряный парчовый кафтан, туже затянул пояс. Митенька горящими восторженными глазами смотрел на кормщика.

- Вот выпялился! - сказал Рябов. - Чему рад? Смотри кисло, радоваться рано...

Митенька засмеялся, спросил:

- Как так - кисло смотреть? Не научен я, дядечка...

- Вот как прошлые дни глядел, так и нынче...

Он дернул Митеньку за нос, за вихор, пошел из каюты наверх. Якоб свернул к адмиральскому камбузу. Митенька догнал кормщика, вдвоем они вышли на шканцы. Уркварт встретил их приветливо, проводил к штурвалу. Рябов медленным взглядом обвел паруса, стал говорить, что парусов мало. Митенька быстро перевел:

- Господин лоцман советует господину капитану поставить больше парусов, дабы, имея добрый ветер в корму, хорошим ходом проскочить крепость и не понести урону...

Шаутбенахт кивнул:

- Он прав! Чем быстрее мы минуем русскую цитадель - тем быстрее завершим поход. Но парусов достаточно. Идя таким ходом, как сейчас, мы и то многим рискуем.

Уркварт приложил руки к сердцу, сказал сладко:

- Гере шаутбенахт не уверен в нашем лоцмане, но я утверждаю, что подобного лоцмана не видел никогда.

Ярл Юленшерна молча смотрел на широкие плечи Рябова, на его ладони, спокойно и уверенно лежащие на ручках огромного штурвала. Лоцман вел корабль искусно, по всей повадке кормщика был виден опытный моряк.

- Двина изобилует мелями! - сказал Юленшерна.

- Он знает каждую из них! - ответил Уркварт.

Шаутбенахт с сомнением пожал плечами.

Митенька заговорил опять:

- Господин лоцман думает, что на таком малом ходу тяжело придется под пушками. Господин лоцман знает, что пушек в крепости много и есть пушки большие...

Юленшерна перебил Митеньку:

- Прибавьте парусов, гере капитан, но пусть русский знает, что если корабль сядет на мель, мы лишим его жизни!

Рябов медленно, едва-едва переложил штурвал. Сырой морской ветер с неторопливой, все еще крепнущей силой наполнял паруса, "Корона" пошла быстрее, за ней в кильватер двигалась эскадра. Уркварт подошел к кормщику, похлопал его по плечу, сказал:

- Большой Иван есть наилучший лоцман из всех, которых я знаю. Пусть Большой Иван подружится со старым шхипером, и его жизнь станет прекрасной...

Кормщик усмехнулся, ответил:

- То-то в канатном ящике меня и держишь, господин капитан...

- Но здесь было большое сражение! - воскликнул Уркварт. - Тебя же могли убить, Большой Иван!

Рябов, не отвечая, переложил штурвал, с осторожностью обходя мели. Матросы передавали по шканцам слова вперед смотрящего:

- На левой раковине затонувший струг, гере боцман!

- На левой раковине затонувший струг, гере лейтенант!

- На левой раковине затонувший струг, гере капитан!

Митенька перевел:

- Струг затонувший слева - по носу!

- Куда не надо - не наскочим! - ответил Рябов.