Россия на историческом повороте: Мемуары

Разумеется, скрытый смысл обращения генерала Алексеева был правильно понят теми, кто «боялся скомпрометировать себя», как и самим Милюковым. Необходимые денежные средства были срочно собраны Путиловым и другими финансистами, которые и были подлинными организаторами дела Корнилова. Одновременно на свет появился новый печатный орган «Общее дело», который принял самое активное участие в кампании прессы в рамках замысла Алексеева. Своей задачей это издание ставило дискредитацию меня, как главу Временного правительства, и публиковавшиеся в нем материалы имели огромную ценность для Ленина в его попытках представить меня как «предателя революции», очевидного пособника и подстрекателя Корнилова!

Полная картина заговора раскрылась лишь после захвата большевиками власти. Имя генерала Алексеева не упоминалось ни в одном из документов, относящихся к заговору, а потому причастность к нему генерала доказать было нелегко. Я прочитал его письмо от 12 сентября уже после Октябрьской революции, находясь в подполье и работая над материалами, связанными с Корниловским мятежом. Генерал Алексеев был не только видным и проницательным стратегом, но и весьма хитрым политиком. Он понимал причины провала попытки Ленина захватить в июле власть и последовавшего через два месяца почти мгновенного поражения Корнилова. Он осознал, что новому претенденту на власть, чтобы иметь хоть какой-то шанс на успех, прежде всего необходимо разрушить тесные связи между народом и армией, с одной стороны, и Временным правительством — с другой, путем компрометации наших идеалов и дискредитации меня лично. На это и направили лавину лжи и клеветы сторонники Корнилова, которые рассматривали свое поражение лишь как временную неудачу. Нет нужды говорить, что все сказанное ими лило воду на мельницу другого претендента на диктаторскую власть — Ленина. Генерал Алексеев отдавал себе отчет, что подобная тактика побудит необразованные массы качнуться влево, но это не заботило ни его, ни его сторонников. Их вообще не беспокоила перспектива захвата большевиками власти. Ленин сбросит Керенского, размышляли они, и тем самым, не подозревая об этом, расчистит путь к созданию «крепкого правительства», которое неизбежно придет к власти через три или четыре недели.[272]

В ходе этой клеветнической антиправительственной кампании «солидные» газеты не только распространяли компрометирующие слухи и сплетни, но публиковали и заведомо ложные свидетельства, вроде Корниловского, и фальшивые документы. Именно такие «документы» дали в руки Ленина, Троцкого, Сталина и им подобным необходимые «свидетельства», чтобы изобразить меня сторонником Корнилова.

В интервью газете «Русские ведомости», которое он дал в Москве 4 октября, председатель комиссии по расследованию дела Корнилова И. С. Шабловский заявил, что смог познакомиться с опубликованными материалами по этому делу лишь по возвращении из Ставки в Москву. Отвечая на вопросы представителей печати, он между прочим сказал:

«Если даже признать, что опубликованные записки ярко и исчерпывающе обрисовывают роль генерала Корнилова, то все же они касаются исключительно того периода времени, когда генералом Корниловым еще не был предъявлен известный ультиматум Временному правительству. С того времени поведение и мотивы действий генерала Корнилова не находят себе никаких объяснений в опубликованных газетами материалах. Кроме того, и по существу эти материалы не вполне точны. Я мог бы исправить не только отдельные слова и выражения, но и целые показания генерала Алексеева, которые на днях были опубликованы в печати.

Для всестороннего обсуждения всех обстоятельств, предшествовавших известному ультиматуму, следственная комиссия допросила А. Ф. Керенского, который сам пожелал явиться и дать комиссии свои компетентные разъяснения. Возможно, что на днях министр-председатель будет передопрошен». (Новые показания я представил комиссии 8 октября, однако мой подробный и исчерпывающий отчет об «ультиматуме» конечно же не появился ни в одной из газет.)

«Вообще же, — закончил ген. Шабловский, — весь шум, поднятый опубликованными записками, только мешает правильному течению следствия; в сущности ничего не разъясняя, оглашение данных предварительного следствия ведет к нежелательным кривотолкам, тревожащим общество, и не дает следственной власти спокойно и беспристрастно разрешить тот больной вопрос, который получил историческое название «корниловщины».[273]