Россия на историческом повороте: Мемуары

Думаю, было приблизительно 4 часа дня, когда ко мне подошел кто-то и попросил найти в Таврическом дворце какое-нибудь помещение для только что созданного Совета рабочих депутатов. С разрешения Родзянко им была выделена комната за номером 13, где они и провели без промедления свое первое заседание. Естественно, подбор представителей от рабочих носил более или менее случайный характер, поскольку в столь короткий срок не было никакой возможности организовать настоящие выборы. Совет избрал Временный Исполнительный комитет, его председателем выбрали Чхеидзе, а Скобелева и меня заместителями председателя. О своем избрании я узнал позднее, поскольку на том заседании не присутствовал. На деле я редко бывал на заседаниях Совета или его Исполнительного комитета. С самого начала мои отношения с руководителями Совета стали носить напряженный характер. Их отвращало мое неприятие теоретического социализма, который они стремились навязать революции. Говоря об этом, я имею в виду тот Исполнительный комитет, который существовал первые несколько недель. Позднее и Исполком и Совет в целом изменились к лучшему.

Однако единственным общенациональным центром власти оставалась Дума. Ее Временный комитет действовал, не испытывая давления крайне левого крыла; комитет давал возможность развиваться революции своим путем, исходя из того, что время для нее созрело. И неслучайно первыми сообщениями о революции, дошедшими до фронта, были отчеты о деятельности Думы, и успех революции объяснялся главным образом тем, что солдаты на полях сражений вместе со своими командирами с самого начала приветствовали перемену. Люди, находившиеся на фронте, видели катастрофическое положение страны, и они более чем кто-либо еще приняли власть Думы.

К исходу дня 27 февраля весь Петроград перешел в руки восставших войск. Прежняя государственная машина прекратила работу, а здания некоторых министерств и правительственных учреждений были заняты силами революции. Некоторые здания, те, в частности, в которых размещались штаб-квартира охранки, полицейские участки, суды, были преданы огню. В Думе мы к тому времени учредили центральный орган для осуществления контроля над действиями войск и восставших. Временами стихия толпы принимала столь мощный размах, что, казалось, вот-вот захлестнет всех нас, но мало-помалу напор ее стихал, давая нам несколько минут передышки. Казалось, Таврический дворец стонал и вздрагивал от могучих ударов людских волн. Снаружи он более напоминал военный лагерь, нежели законодательный орган. Повсюду виднелись ящики с боеприпасами, ручные гранаты, пирамиды винтовок, пулеметы. Во всех углах расположились солдаты, среди которых, к сожалению, почти не было офицеров.

Поскольку днем в бесконечном водовороте людей, новостей и событий решать фундаментальные государственные вопросы было невозможно, мы были вынуждены дожидаться ночи, когда рассеялись толпы людей и опустели залы и коридоры. Наступила тишина, и в комнатах Временного комитета начались бесконечные дискуссии, конференции, страстные споры. Там, в ночной тиши, мы приступили к созданию контуров новой России.

Перед нами прежде всего встали проблемы организации, на случай крайней необходимости, системы обороны и руководства петроградским гарнизоном. В тот первый день, однако, в нашем распоряжении практически не было офицеров или людей с соответствующими специальными знаниями. Первой нашей акцией в тот вечер было создание для этой цели Военной комиссии, в которую первоначально вошли несколько штатских, обладающих хоть какими-то познаниями в военном деле, горстка офицеров и рядовых, а также Родзянко и я. В задачу комиссии входило руководство операциями против протопоповской полиции, которая все еще оказывала вооруженное сопротивление революции.

В момент формирования комиссии к зданию Думы подошел 1-й резервный пехотный полк. Он был первым воинским подразделением, которое явилось в полном составе во главе с полковником и другими офицерами.

И все же, несмотря на нехватку офицеров, мы сумели на скорую руку укрепить оборону столицы, хотя горько было сознавать, что ей не выдержать массированного удара и что врагу ничего не стоит установить полный контроль над городом силами двух-трех боеспособных полков. Однако в Петрограде в распоряжении прежнего правительства не было ни одного солдата, решившего пойти против народа и Думы.