Россия на рубеже XV-XVI столетий (Очерки социально-политической истории).

В ноябре он прибыл в Москву. Это, конечно, внесло некоторые изменения в планы Ивана III. «Убавив свейских воевод», весной 1497 г., когда вопрос о перемирии со Швецией был решен, он послал к Казани войска кн. Семена Даниловича Холмского и Федора Ивановича Палецкого. Дело кончилось тем, что Мамук бежал из Казани (вскоре он умер), а на казанском престоле посадили не Мухаммед-Эмина, потерявшего доверие местной знати, а его младшего брата Абдул-Летифа. За верную службу русскому государю Мухаммед-Эмин получил в «кормление» Серпухов, Каширу и Хотунь.[333] Для Ивана III он оставался «запасной картой» в его казанских планах. Казанский вопрос был на время решен. Дальнейшая реализация внешнеполитической программы Ивана III была задержана обострением борьбы за власть при его дворе.

Общерусский судебник

Ликвидация основных удельных княжеств и военные победы позволили Ивану III заняться укреплением политических, правовых и идеологических основ единого Русского государства. Выработка общерусского законодательного кодекса — Судебника 1497 г. и коронование Дмитрия Ивановича как наследника престола (1498 г.) были важнейшими правительственными мероприятиями тех лет.

Судебник 1497 г. дошел до нас в одном списке, впервые опубликованном К. Ф. Калайдовичем и П. М. Строевым,[334] а его 3-7-я и 9-16-я статьи — в переводе на латинский язык С. Герберштейна. Состоит он из 68 статей.[335]

Судебник был закончен («уложен») в сентябре 1497 г. Об этом прямо говорится в его заголовке: «Лета 7006-го месяца септемвриа уложил князь великий Иван Васильевич всея Руси с детми своими и с бояры о суде, как судити бояром и околничим». В Типографской летописи под 7006 г. говорится: «Того же лета князь великый Иван Васильевичь… и околничим и всем судьям, а уложил суд судити бояром по судебнику». Иное понимание заголовка предложил Л. В. Черепнин, считавший, что в сентябре 1497 г. только «началось рассмотрение Судебника в Боярской думе, а в феврале 1498 г. он был обнародован». Но глагол «уложить» означает утвердить, постановить. Черепнин обратил внимание на то, что во время коронования Дмитрия Ивановича (февраль 1498 г.) «внимание главных действующих лиц, — великого князя и митрополита, — не раз обращалось к вопросам суда». Так, Иван III говорил Дмитрию: «Люби правду и милость, и суд правой».[336] Если даже связывать эту трафаретную фразу с Судебником (в чем полной уверенности не может быть), то она могла быть произнесена и после издания кодекса. Во всяком случае летописи ни слова не говорят об утверждении Судебника в феврале 1498 г. Второй довод Черепнина — неразрывное соединение в Типографской летописи записи об издании Судебника с рассказом о венчании Дмитрия-внука.[337] Нам представляется, что последовательное хронологическое изложение событий в летописи говорит только о том, что Судебник был составлен в том же году (7006), когда происходила коронация Дмитрия-внука, а не о непосредственной связи событий.

Следующее наблюдение Черепнина касается существа заголовка Судебника, который, по его мнению, относится только к 1-3-й статьям. Действительно, перед 4-й статьей Судебника (как и перед некоторыми другими) есть особый заголовок. Но заголовок Пространной редакции Русской Правды («Суд Ярославль Володимеричь. Правда Русськая») покрывает во всяком случае первую часть памятника (ст. 1-52), а не первые две статьи, хотя новый заголовок («О убийстве») помещен уже перед 3-й статьей, а первые две (как и первые три в Судебнике 1497 г.) лишены особого подзаголовка.

Л. В. Черепнин считал, что содержание Судебника 1497 г. шире заголовка, ибо в самом памятнике говорится о суде не только бояр и окольничих, но и наместников, волостелей и других судий. К тому же и Судебник 1550 г. (в отличие от предшествующего кодекса) в заголовке подробно перечисляет всех судей.[338] Возможно, заголовок дошедшего до нас списка Судебника 1497 г. дан в сокращенной редакции. В пользу этого предположения (только одного из возможных) говорит сопоставление текстов (см. таблицу).[339]

Судебник 1497 г.:

«…уложил… с детми своими и с бояры о суде, как судити бояром и околничим».

Типографская летопись:

«…околничим и всем судьям, а уложил суд судити бояром по судебнику, Володимера Гусева писати».

Троицкий летописец № 365:

«…придумал з бояры и уложил суд судити и бояром, околничим, а у боярина быти дияку, а судити по Судебнику по великого князя».

Судебник 1550 г.:

«…с своею братьею и з бояры сесь Судебник уложыл: как судити бояром, и околничим, и дворецким… и всяким судьям»[340].