Россия: народ и империя, 1552–1917

Тем временем «Земгор» расширил сферу своей ответственности, взявшись за организацию — помимо прочего — продовольственного снабжения. В 1916 году в речи перед земскими делегатами Львов заявил, что его организация представляет le pays reel,[15] при этом проявляя настоящую компетенцию и подлинный патриотизм, которого не хватает правительству. «Отечество в опасности… Режим не руководит государственным кораблем… И все же корабль твердо следует курсом, и работа на борту не прекратилась. Команда сохраняет порядок и самоконтроль. Мы не остановимся… У нас надежный рулевой — любовь к родине».

Существуют разногласия по поводу того, насколько эффективно в действительности добровольные организации помогали военной мобилизации, но как бы там ни было, политики, вовлеченные в их деятельность или участвовавшие в «Прогрессивном блоке», претендовали на монополию настоящего патриотизма и рассчитывали изолировать режим ввиду его пагубного влияния на военные усилия страны. На сессии Думы в ноябре 1916 года Милюков выдвинул ряд серьезных обвинений против правительства, сопровождая каждое вопросом: «Что это — глупость или измена?».

Ответ дал сам же Милюков: «А имеет ли какое-нибудь значение… с чем мы имеем дело, с глупостью или с изменой?.. Правительство упорно утверждает, что, организуя страну, мы организуем революцию и намеренно выбираем хаос и дезорганизацию».

Такова атмосфера, в которой протесты тех, кто стоял в очередях за хлебом в Петрограде, смогли привести к падению династии. Взаимные подозрения элит и режима вновь породили революцию и создали временный союз общественности и народа.

Глава 6 Революция 1917 года

1917 год все упростил, снес все многослойные наносы осадочного общества; отбросил сословия, классы, этносы и оставил простое противостояние: «белые» против «красных».

Нейтралитет между противостоящими сторонами был невозможен. Даже при том, что ни одна из сторон не сражалась за восстановление прежней самодержавной империи, их представления о России были несовместимы. «Белые» довели политику русификаторов до логического завершения, намереваясь создать государство с господствующим положением этнических русских: «Россия для русских!», «Россия единая и неделимая!». «Красные» боролись за социалистический порядок, за государство рабочих и крестьян, которое стало бы предвестником «пролетарского интернационализма».

В марте 1917 года, когда царский режим пал, его сменил не один режим, а два — наступило так называемое «двоевластие». Это было естественным результатом довоенного расклада политических сил, когда царь противостоял не одному оппоненту, а двум, общественности и народу. Подобная двойственность чрезвычайно затрудняла установление единой власти. Новое Временное правительство, состояло, главным образом, из членов Думы и добровольных организаций. Его глава, князь Георгий Львов, являлся председателем «Земгора», тогда как Павел Милюков, министр иностранных дел, и Александр Гучков, военный министр, были лидерами кадетов и октябристов, двух основных либеральных партий в Думе. В то же время Временное правительство не могло ссылаться на Думу как на легитимный источник власти, так как рабочие и крестьяне не признавали ее в таковом качестве. Вместо этого Временное правительство объявило себя наследником дела революции, пользующимся поддержкой и общественности, и народа. «Всеобщий революционный энтузиазм народа… и решимость Государственной Думы создали Временное правительство»: так гласила его первая прокламация.

Для преодоления двойственности Временное правительство намеревалось созвать Учредительное собрание, избранное на уже известных принципах. Оно также объявило политическую амнистию, пообещало ввести гражданские свободы, отменило полицейские силы и смертную казнь, в том числе в воинских частях. Таким образом, новое правительство лишилось какой-либо принудительной силы и стало зависимым от сохранения гармоничного союза народа и общественности, которому и приписывало свое появление на свет.

В течение нескольких последующих месяцев Временное правительство пыталось воплотить в жизнь свое представление о России, унаследованное от поколений интеллигенции и общественности, то есть России, как единой и патриотической нации, в которой рабочие, крестьяне и солдаты пользуются широкими гражданскими свободами и могут, насколько возможно, жить в собственных самоуправляющихся сообществах. Любая дискриминация по сословному, религиозному или этническому признаку запрещалась, что было необходимым предварительным условием для создания современного национального государства.