Россия: народ и империя, 1552–1917

Именно в этот период неспокойного мира Александр ближе всего был к тому, чтобы принять конституцию по якобинскому образцу. Сделать это предложил ближайший советник, Михаил Сперанский, сын священника, проявивший необыкновенные способности на службе в Министерстве внутренних дел и юстиции. Сперанский восхищался многими аспектами государственного устройства послереволюционной Франции, особенно идеалом «карьеры, открытой талантам», и некоторые из них ввел в российскую практику. Так, указ от 1809 года требовал от чиновников для занятия высших ступеней государственной службы обязательной сдачи экзаменов. Эта мера вызвала большое возмущение дворян, некоторые мрачно замечали, что теперь «русский дворянин, если не знает латыни, ни на что не годен».

Долгое время считалось, что Сперанский разделял осторожный подход к конституции, которого придерживался сам император, но документы, опубликованные в Советском Союзе в 1961 году, показывают — его проекты были намного радикальнее окончательных вариантов и опубликованных работ, в которых реформатор, вероятно из предосторожности, затушевал свои цели. Из этих публикаций становится ясно — Сперанский считал неограниченную монархию несовместимой с правовым порядком и пытался убедить в этом императора. Зная уклончивость Александра, можно предположить, что иногда ему казалось, будто он достиг этого.

В проекте, предложенном императору Сперанским в 1809 году, функции управления делились на три ветви: исполнительную, законодательную и судебную, что соответствовало передовым европейским и американским теориям, но каждую из ветвей возглавлял сам император. Министерства, организованные на функциональной основе, проводили бы исполнительную линию. Задачей Государственного Совета, состоящего из назначенных императором деятелей, явилось бы составление проектов законов и представление их императору. Эту работу дополняла бы Государственная Дума, состоящая из избранных непрямым путем городских и сельских собственников. Не обладая правом законодательной инициативы, Дума имела бы определенные бюджетные полномочия и широкие консультативные функции, включая возможность отсылать на переработку те законопроекты, которые не соответствовали бы основным законам.

Вплоть до 1905 года это — самая масштабная попытка реформировать российскую государственность. При полном осуществлении она могла бы ограничить самодержавную власть не только теоретически, но и на практике обеспечить избранным институтам возможность комментировать, ходатайствовать и протестовать и даже накладывать вето на решения высшей власти. При соответствующем правовом обеспечении — Сперанский работал над кодификацией законов, но не успел довести дело до конца — этого могло бы оказаться достаточно для создания основ гражданского государства.

Однако выполнили все лишь частично. В соответствии с намерениями Сперанского были учреждены министерства и Государственный Совет. Но органы более низкого уровня так и остались на бумаге, до создания выборных институтов дело так и не дошло. Министерства работали без должной координации. Совет Министров, предусмотренный Сперанским, собирался крайне редко, так как Александр, сохраняя за собой право принятия окончательного решения, предпочитал иметь дело с каждым отдельным министром или перепоручал решение проблем своему фавориту, графу Александру Аракчееву, новгородскому помещику и генералу артиллерии.

Таким образом, до конца XIX века Россия управлялась по «усеченной системе Сперанского». Государственный Совет и министерства действительно внесли дух профессионализма в решение государственных задач, чему помогало дальнейшее распространение высшего образования и сдача экзаменов на занятие высоких должностей, но они также оставались центрами патронажа, где все решали личные склонности министров; ведь не существовало каких-либо общественных институтов, сдержавших бы их произвол. Как и при Петре Великом, контрольно-ревизионные функции осуществляли фискалы или ревизоры, личные агенты царя, направляемые для проверки деятельности того или иного столичного или провинциального ведомства. При отсутствии представительных органов, которые могли бы играть роль противовесов, источниками влияния оставались императорский двор и императорская семья, нередко путавшие функциональное исполнение власти со своими личными и семейными приоритетами.