Россия нэповская

Жизнь дает массу поводов относиться к этому явлению по-разному. С одной стороны, если отвлечься от мифологии бесклассового общества и самоуправляющегося государства-коммуны, стремление наиболее социально активных рабочих и крестьян обрести в партбилете опору для перехода в высшие, управленческие слои общества, при всех общеизвестных предрассудках не может оцениваться исключительно негативно. Напротив, в значительной степени российское общество начала века именно потому вынашивало революцию, поскольку нуждалось в радикальной замене старой, деградировавшей в социально-генетическом плане, общественной элиты. Но с другой стороны, выдвиженчество рабочих и крестьян обескровливало эти классы, поскольку партия отбирала в свою структуру наиболее энергичных и подготовленных представителей низов. В результате этого сопротивляемость общества напору государственно-бюрократической машины несомненно снижалась, что способствовало утверждению ее всевластия и распространению негативных свойств, имманентных системе государственного абсолютизма.

Устранение левой оппозиции

Сталин долгое время придерживался заимствованной им у Ленина характерной тактики в достижении цели — он воздерживался принимать откровенные единоличные решения и всегда стремился добиваться мнения большинства. Политика допускает, но не любит резких поворотов и избегает таковых, если к тому имеется возможность. Моментальное устранение владельцев легендарных и просто громких имен с политической сцены явилось бы чрезмерным потрясением для малоинформированной публики и осторожного аппарата. Сталину была гораздо выгоднее постепенная кампания по дискредитации левой оппозиции в глазах партийных и обывательских масс. Поэтому, как ни странно, но Политбюро долее всего оставалось самым «демократическим» учреждением в партии, поскольку пленумы ЦК, конференции, благодаря тщательной работе аппарата давно отличались требуемым единодушием.

В постановлении объединенного пленума ЦК — ЦКК, состоявшегося в июле — августе 1927 года, которое в очень резких выражениях подробно описывало все этапы деятельности оппозиционного блока по подрыву авторитета партии и ее единства, звучал неожиданно мягкий приговор лидерам оппозиции и их сторонникам. Пленум снял с обсуждения вопрос об исключении тт. Зиновьева и Троцкого из ЦК партии и объявил им строгий выговор с предупреждением. Партия и ее аппарат, а тем более советско-хозяйственная номенклатура, всегда чувствовавшая себя более независимо в отношении Сталина и его команды, еще не были готовы воспринять крутую расправу с лидерами оппозиции и их прошлым, с которым многие были тесно связаны. В беседе с эмигранткой Кусковой некий приезжий из СССР (естественно «спец») говорил, что злейшим злом там, в управленческих кругах, почитаются те, кого называют «коммунятами». Это тучи саранчи, которые вечно требуют себе «жратвы»… На этих «коммунят» ставит свою карту оппозиция, этим «коммунятам» уступает и сталинская власть[798].

Номенклатура и сам аппарат были еще ненадежны и только этим можно было объяснить неожиданный диссонанс между заранее подготовленной обвинительной частью постановления и его неожиданно мягким приговором. Проявившаяся незаинтересованность номенклатуры в жесткой диктатуре и желание поддержать неопределенность в высшем политическом руководстве поставили окружение генсека в безвыходное положение, патовую ситуацию, из которой выход в рамках партийной «законности» был невозможен. Даже такая сверхцентрализованная партия, как большевистская, не обеспечивала необходимую степень администрирования, сохранялись элементы демократии. Кроме этого, Сталин не доверял даже партийному аппарату, наверное он понимал, что опереться на эти круги в своей борьбе с оппозицией он может лишь временно и такая опора явится для него шагом к потере своего положения как единоличного диктатора. Разрубить этот гордиев узел могла помочь только некая внешняя сила. И эта сила была уже вполне приготовлена к своей исторической миссии режимом в течение десяти лет, его внутренней эволюцией.

Репрессивный аппарат ВЧК-ГПУ изначально возник и воспитывался как особое подразделение партии, построенное на иных организационных принципах, без признаков какой-либо демократии, но работавшее под непосредственным руководством высших партийных инстанций. Как в свое время Боевая организация партии социалистов-революционеров. Это откровенно проповедовал и легендарный руководитель чекистов Дзержинский.