Россия нэповская

Великобритания стала одиннадцатым государством, установившим дипломатические отношения с СССР. В течение этого года еще столько же государств признали советское государство, что позволяло говорить об окончании внешнеполитической блокады страны[862]. Фактор иностранных компартий принимался в расчет при планировании внешнеполитических акций, при этом партийное руководство не раз поправляло дипломатов, забывавших об интересах мировой революции. Так, под влиянием протестов итальянских коммунистов был отменен обед, намеченный советским посольством в Риме в честь Муссолини. При подготовке политического договора с Италией Политбюро поручило Бухарину «подготовить соответствующим образом итальянских коммунистов»[863]. Однако консультации с лидерами компартий не стали правилом работы Наркоминдела, отстаивавшего внеклассовое видение интересов советского государство.

В международной деятельности СССР продолжали соперничать коминтерновский и наркоминдельский фактор, что вполне устраивало Политбюро, которое в зависимости от конкретной обстановки отдавало приоритет одному из них и открещивалось от другого. Так, 11 декабря 1924 года Политбюро поручило Красину сообщить западным державам о том, что СССР будет приветствовать предоставление ему в Лиге наций статуса наблюдателя, аналогичного статусу США[864]. В то же время члены большевистского руководства не отказывались от подстегивания иностранных коммунистов к активным действиям, мало заботясь о дипломатических последствиях.

Серьезные осложнения в советско-германских отношениях вызвала публикация в газете КПГ «Роте Фане» писем Сталина и Зиновьева немецким коммунистам. Министр иностранных дел Штреземан 30 ноября 1924 года назвал эти факты недопустимым вмешательством во внутренние дела своей страны. Посол СССР в Германии Крестинский предлагал в этой связи даже вывести Сталина из членов Президиума ЦИК (т. е. лишить его государственного статуса), чтобы урегулировать этот конфликт[865].

Если на западных рубежах России военно-политическая экспансия новой власти достаточно быстро захлебнулась, упершись в национальное самосознание бывших подданных империи — финнов, поляков, прибалтов, то на Юге и Востоке она продолжалась значительно дольше, все больше переходя от прямых акций Красной Армии к поддержке национально-революционных сил. Ленин нисколько не преувеличивал, подчеркивая, что «от вовлечения в политическую жизнь трудящихся масс Востока зависит теперь в громадной степени судьба всей западной цивилизации»[866]. Речь шла о важном союзнике, способном с тылу нанести удар по «старому миру».

Вопрос заключался в том, какие формы следовало придать этому союзу, и здесь марксистские каноны взяли верх над политически чутьем большевиков. Пригласить национальные движения в Коминтерн мешала их явно буржуазная окрашенность, создавать параллельно Интернационал угнетенных народов также означало жертвовать идейной чистотой. В результате был найден компромисс — сразу после Второго конгресса Коминтерна в Баку был проведен Первый съезд народов Востока, решения которого были выдержаны в духе большевистской концепции самоопределения наций. Однако деятельность избранного съездом Совета пропаганды и действия народов Востока достаточно быстро попала в сферу влияния коминтерновского аппарата.

Взгляд на сопредельные с Россией территории, находившиеся под протекторатом Британской империи, как на поле для смелых революционных экспериментов, встретил решительные возражения Наркоминдела. Накануне обсуждения восточного вопроса на Третьем конгрессе Коминтерна Чичерин напрямую обратился к Радеку с требованием избегать формулировок, оправдывавших военные акции в Средней Азии. Коминтерновские планы захватить контроль над Северной Персией руками Кучук-хана получили в его письме однозначную трактовку: «Советизация, как и везде на Востоке, превратится в оккупацию. Политика подзадоривания революции превратится в наступательную коммунистическую войну, а этого нам не позволяет ни наше внутреннее, ни наше внешнее положение. Итак, от всей этой системы действий надо безусловно отказываться».

Вместо этого руководитель Наркоминдела предлагал «сосредоточиться на национальном освобождении. Пусть коммунистические партии там действуют обычными легальными и нелегальными методами, не пытаясь посредством наших штыков захватывать власть и устраивать авантюры… Через период буржуазного развития Восток еще должен пройти»[867].