Россия нэповская

Соискателями концессий часто выступали бывшие собственники национализированных предприятий, которые смотрели на концессии как на средство возмещения своих убытков и выдвигали неприемлемые условия. Поэтому доля неудачных соглашений была значительна: в 1925 году из 110 соглашений 22 были прекращены, из них 13 ввиду невыполнения сторонами своих обязательств[359]. Сильны были и политические мотивы при предоставлении концессий. Незнание торгово-промышленными кругами Запада советской страны и недостаточно укрепившееся доверие сторон в результате отсутствия решения целого ряда международных вопросов тормозили процесс передачи предприятий в концессию. Свою негативную роль играло отсутствие значительных свободных капиталов в Европе как следствие мировой войны, необходимость помещения крупных капиталов на долгое время, падающий курс советской валюты и т. п. Да и правовые гарантии были минимальны. Гражданский Кодекс РСФСР ввел понятие концессии как разрешения, как особого исключения из общего порядка[360].

Еще в более ущемленном положении находилась частная промышленность. Становление частного капитала в 1921–1923 годах (так называемое первоначальное накопление) было тесно связано с периодом «разбазаривания госкапитала», то есть продажи государственными трестами со складов изделий текущего производства и неликвидных запасов частнику по ценам ниже себестоимости. Помимо этого, широко распространилась практика открытия частных предприятий государственными служащими на имя родственников, компаньонов или на свое имя и перекачка в такие предприятия государственных средств из тех учреждений, где они служили. Еще одним путем формирования слоя частных предпринимателей стала аренда предприятий вместе с запасами сырья и продукции, за которые ничего не брали. Эти запасы распродавались, вместо того, чтобы быть вложенными в производство. Средства в сферу частного предпринимательства перетекали за счет системы перекупок (скупка частными торговыми предприятиями изделий госпромышленности в государственных и кооперативных магазинах через подставных лиц), через механизм посредничества, за счет задержки возврата государственных кредитов, рекламной деятельности, валютных операций и контрабанды[361].

Декретом ВЦИК и СНК от 7 июля 1921 года о кустарной и мелкой промышленности устанавливалось, что частные лица могут иметь промышленные предприятия с числом рабочих не более 20 человек, однако по декрету ВЦИК от 10 декабря 1921 года частной собственностью фактически могли стать предприятия с количеством рабочих свыше 20 человек. Не вносил ясности в этот вопрос и Гражданский Кодекс 1922 года, так как в нем лишь указывалось, что предметом частной собственности могут быть промышленные предприятия, имеющие наемных рабочих в количестве, не превышающем предусмотренного особыми законами, и что предприятия, в которых число рабочих выше установленного законом, могут быть в частной собственности не иначе, как на основании концессии. Только в мае 1925 года ВСНХ РСФСР на запросы с мест разъяснил, что регистрация мастерских с числом наемных рабочих свыше 20 не может быть допущена[362]. И это в то время, когда существовали сотни таких предприятий. Многие совнархозы не регистрировали их или регистрировали условно.

В силу такого подхода законодателя частные предприятия в тот период могли развиваться лишь как мелкие и кустарно-ремесленные. В 1922–1923 годах продукция фабрично-заводской (цензовой) частной промышленности СССР составляла всего 11,6 % от всей продукции частной промышленности. При этом более 60 % продукции всей частной промышленности давала сельская кустарная промышленность[363]. Причем удельный вес частной цензовой промышленности в 1920-е годы постоянно снижался. Кроме того, что частная цензовая промышленность — это мелкие предприятия, большая доля ее состояла из арендованных заведений: в 1923/24 году — 68,7 %. Здесь было занято 76,5 % рабочих и производилось 79 % продукции)[364]. По данным ВЦСПС, удельный вес наемного труда на частных предприятиях в первой половине 1920-х годов не превышал 30 %, а остальные 70 % — владельцы предприятий и члены их семей. Однако из данных о частной промышленности за период 1921–1923 годов, имевшихся в ЦК РКП(б), следовало, что наемные рабочие в частной промышленности составляли всего 10,9 % от общего количества занятых в ней[365]. И их доля сокращалась.